Возвращение домой

— Да. Я хочу знать, что произошло тридцать два года назад. Почему вы меня отдали?

Эвелин напряглась. Впервые ее умение владеть собой дало сбой, Сара это заметила и ощутила прилив удовлетворения.

— Именно это я не стану обсуждать с тобой, Сара.

— Почему же нет? Ведь я имею право знать.

Эвелин молча посмотрела на нее зелеными холодными глазами, спокойными, как гладь озера в тихую погоду. Сару охватила ярость.

— Может, вы хотя бы скажете, кто мой отец? Или вы не знаете этого? Их было так много…

— Хватит.

Голос Рурка, острый, как нож, обрезал фразу. Голос тихий, напряженный, ледяной от гнева. От его взгляда по телу Сары пробежали мурашки. Но она решительно вздернула подбородок, отказываясь сдаваться.

— Все в порядке, Рурк. — Эвелин подняла руку, будто прощая ему попытку вмешаться, при этом не спуская глаз с Сары. — Да, я знала твоего отца.

— И как его зовут?

— Этого я тебе не скажу.

Сара не унималась:

— Но я права, не правда ли? Вы не были женаты. И поэтому вы меня отдали.

— Я отдала тебя удочерить по нескольким причинам, Сара. Я была молодая, одинокая и не могла заботиться о тебе. Честно признаюсь, тогда я не хотела ребенка. Свои честолюбивые планы, а ты понимаешь, о чем я говорю, я никогда бы не осуществила, если бы оставила ребенка при себе. И дело не только в моем эгоизме, я думала и о тебе тоже — тебе нужен был хороший дом, любящие отец и мать, как и всякому, пришедшему в этот мир.

Сара хрипло рассмеялась.

— Да неужели? — Она слегка подалась вперед, ее глаза сверкали. — Рассказать, каким «любящим» родителям вы меня отдали? Да Эдгар Андерсон просто злобный подонок, много лет подряд истязавший жену и ребенка! И конечно, с именем Всевышнего на устах! Он ненавидел меня с момента рождения, называл дьявольским отродьем, он говорил, что я дитя порока, дочь проститутки! Я никогда не понимала — почему, пока не встретила вас. Ему невыносимо было держать у себя дома незаконного ребенка, тем более носящего его имя. Когда он порол меня ремнем, то всегда цитировал Библию. Эту семейку вы называете любящей?

Сара с удовлетворением увидела, как Эвелин вздрогнула. Но и этого ей показалось мало. Она хотела посильнее обидеть Эвелин, ранить ее резкими словами, чтобы та испытала боль, через которую прошла сама Сара.

С каменным лицом Эвелин смотрела на дочь.

— Мне жаль. Я не знала.

— А разве вам не пришло в голову выяснить, каким людям отдаете меня?

— Но я так и сделала. Я встречалась с ними несколько раз. До твоего рождения. Джулия казалась приятной, кроткого нрава женщиной, а Эдгар — священник, и этим все сказано. Я не сомневалась в их доброте и любви к тебе.

— Доброте? Любви? Да в Эдгаре Андерсоне доброта и не ночевала. Он получал удовольствие, как от оргазма, когда порол и слушал мои вопли. Я научилась стискивать зубы и молчать, когда поняла, как это ему нравится. Вот моя изумительная жизнь у «любящих родителей», великодушно, заботливо подаренная мне вами. От нее я в семнадцать лет сбежала с мальчишкой с нашей улицы, просто чтобы больше не жить под той крышей.

Рурк вскинул голову.

— Так вы замужем?

— Была. За своим помощником, Брайеном Нили. Вы его видели в то утро, когда приезжали за мной. Мы и года не прожили вместе. — Сара пожала плечами. — Пара детей, попытавшихся удрать от кошмаров. Мы думали, выживем, вцепившись друг в друга, но ничего подобного.

Сара не сводила глаз с Эвелин. Если она ожидала увидеть, как мать корчится от стыда и раскаяния, то Эвелин очень разочаровала ее.

— Мне весьма жаль, что тебе выпала такая трудная жизнь, Сара. Поверь, я не этого хотела для тебя. Но тем не менее должна сказать, ты прекрасно со всем справилась. Ты красивая, умная, у тебя хорошая речь. — Она окинула взглядом Сару с головы до ног. — У тебя замечательный вкус, чувство стиля, и ты даже смогла начать собственное дело. Кто знает, окажись твоя жизнь полегче, продвинулась бы ты так далеко, как сейчас, или нет?

Слова Эвелин совсем распалили Сару. Она вспомнила страх и ужас, никогда не покидавшие ее в детстве, и о том, как надрывалась она, чтобы закончить колледж, как боялась потерять крышу над головой, сколько забот требовали мать и Брайен… Она стиснула зубы, чтобы сдержаться и не заорать на эту женщину.

— Вот как? Вы оправдываете себя и свой поступок, полагая, что все трудности пошли мне на пользу?

— Мне не в чем оправдываться, Сара. В то время мой поступок явился наилучшим выходом. И для тебя, и для меня. Так было надо. По сведениям, которые я получила, вариант с Андерсонами казался даже слишком хорошим. Мне очень жаль, что все так плохо обернулось. Но поскольку в моих действиях не было злого умысла, вряд ли стоит обвинять меня.

Сара не могла спорить с холодной логикой слов Эвелин, но в душе саднило от ужасных воспоминаний. Казалось, в ее сердце образовалась такая огромная дыра, через которую прошел бы танк, и с каждым словом этой женщины дыра становилась все больше.

— Но ответьте мне на один вопрос. Если бы все повторилось и вы бы знали то, что знаете теперь, вы бы так же поступили?

Эвелин не долго думала над ответом. И не отвела взгляда.

— Да.