Вот так мы теперь живем

Нет надобности говорить, что я много думала о Вашем нежном и великодушном предложении. Как могла я без долгого размышления отклонить то, что Вы бы мне дали? На мой взгляд, Вы достигли в своей карьере всего, к чему можно стремиться, и на этом поприще Вам нет равных. Разве могу я не гордиться тем, что такой человек, как Вы, предложил мне руку и сердце? Но увы, друг мой, жизнь наносит неисцелимые раны, и мое сердце искалечено настолько, что я не сумею стать Вам достойной женой. Я так исколота, истерзана, опалена пережитыми страданиями, что мне лучше оставаться в одиночестве. Невозможно все это описать – но от Вас я бы ничего не скрыла, я бы представила Вашим глазам всю мою жизнь, все мои беды прошлые и настоящие, все мои надежды и страхи, со всеми обстоятельствами прошедшего и всеми остающимися ожиданиями, не будь эта скорбная повесть чересчур длинна. Из нее Вы поняли бы, что мне не следует вступать в новый дом. Я принесу дожди вместо солнца, меланхолию вместо радости.

Поверьте, будь у меня силы вновь связать свою жизнь с другим человеком, я стала бы Вашей женой. Однако я никогда больше не выйду замуж.

Тем не менее я остаюсь Вашим самым сердечным другом.

Матильда Карбери

Примерно в шесть вечера она отправила письмо на квартиру мистера Брона и некоторое время сидела одна в глубоких сожалениях. Она оттолкнула надежную опору, которая служила бы ей до конца жизни. Сейчас леди Карбери была в долгах и не знала, как их заплатить, не заложив свою ренту. Ей хотелось на кого-нибудь опереться. Она страшилась будущего. Когда она сидела за столом, выписывая что-то оттуда, что-то отсюда, выдумывая исторические подробности и подгоняя даты под свою хронику, ей то и дело вспоминались неоплаченные счета от булочника, бессмысленные развлечения сына, его лошади и неопределенность с его женитьбой. Мистер Брон избавил бы ее от забот о хлебе насущном – но теперь поздно об этом думать. Бедная женщина! К ее чести надо сказать, что она сожалела бы еще больше, если бы согласилась.

Чувства мистера Брона были куда определеннее. Он сделал свое предложение не сгоряча и все же раскаивался в нем с первой минуты. Ехидное прозвище, которым мысленно наградила его леди Карбери, когда он ее поцеловал, вполне описывало эту сторону его натуры. Мистер Брон и впрямь был любвеобильный старый осел. Не встреть он тогда отпора, он бы поцеловал ее снова и при любом дальнейшем развитии событий не предложил бы ей руку и сердце. Во всех ее маленьких маневрах мистер Брон видел проявления любви и считал, что обязан на них ответить. Леди Карбери была красива, умна, женственна, красиво одевалась. Если в книге судеб записано, что во главе его домашнего стола должна сидеть женщина, то леди Карбери будет смотреться на этом месте не хуже любой другой дамы. Она отвергла его поцелуй, и мистер Брон решил, что его долг – добиться для себя права ее целовать.