Восемь мечей

Хью подсмотрел в щелку. Перед доктором Феллом выросла воинственная и статная фигура – Мэв Стендиш. Гордо поднятая голова, копна светлых волос, решительное лицо с квадратным подбородком; она была подобна вершине альпийской горы, одетая в белое кружево, созерцающая мир с высоты своего ледяного склона. Ее рука лежала на плече хорошенькой брюнетки, которая, как жестом указала Мэв, и была Бетти Деппинг. У Бетти был усталый, нервный и, самое главное, пристыженный вид. Она сразу же понравилась Хью. Внешне она не подходила под определение «конфетка»: несмотря на опрятность, бледное милое личико и широко расставленные синие глаза, она казалась крепкой и сильной. У нее были пухлые губы и выступающий подбородок. Темные пряди волос были убраны за уши, и Хью побился бы об заклад, что стой он к ней поближе, то увидел бы веснушки на ее лице. Она взглянула на Мэв Стендиш с выражением усталого цинизма. Создавалось впечатление, что плакала она не часто, но если такое случалось, то это были самые горькие слезы.

Ее присутствие все усложняло. Хью был виден лишь затылок доктора Фелла, но он ясно представлял себе, как тот сердито бурчит оттого, что на встречу с ним притащили еще и дочь Деппинга. Однако Мэв Стендиш не оставляла никакой возможности воспротивиться ей.

– Кроме того, – продолжала она, в избытке чувств тряся несчастную девушку за плечо, несмотря на все ее попытки высвободиться, – я требую объяснений, по какому праву мой дом наводнили все эти сомнительные личности. В гостиной прямо сейчас… прямо сейчас, – повторила Мэв, чтобы все прочувствовали весь ужас этого обстоятельства, – засело омерзительное создание в коричневой шляпе и костюме в рыжую полоску. По какому такому праву здесь находятся эти сомнительные люди? Подумайте о епископе. О моих чувствах, в конце концов, подумайте. Уверена: епископ, дражайший епископ просто вне себя…

Дражайший епископ кашлянул и откинулся в кресле.

– Мэм, – учтиво произнес доктор Фелл, – главный недостаток полицейской работы состоит в том, что нам приходится иногда общаться с теми людьми, к кому и на расстояние пушечного выстрела не следовало бы подходить. Будьте уверены, мэм, я получаю от этого не больше удовольствия, чем все остальные.

Мэв шумно втянула воздух и, приняв сказанное им к сведению, пристально посмотрела на него:

– Потрудитесь объяснить, доктор Фелл, наш дражайший епископ тому свидетель, откуда в ваших словах этот скрытый подтекст, этот дурной запашок?

– Мэм, мэм, – с укоризной сказал доктор Фелл. – Хе-хе-хе… Ради бога, держите себя в руках. Полагаю, его преосвященство может и обидеться на заявление, что его присутствие каким-то образом стимулирует ваше обоняние. Прошу, проявите уважение к его духовному сану.

Мэв ушам своим не поверила. Она уставилась на него, дрожа от возмущения, и засвистела, как закипающий чайник.

– Так, значит!.. – прошипела она. – Это вы мне? Это вы со мной вздумали заигрывать, сэр?

– Мадам! – прогремел доктор Фелл и усмехнулся. Хью вообразил, как широко раскрылись его глаза. – Прошу прощения, но, пожалуй, нет. Думаю, вам известна эта старинная байка, которая заканчивается словами: «Мэм, я и сам женатый человек, так что скорее предпочту бокал пива». Nunquam nimis quod nunquam satis[6], что означает «лишним не будет». К слову, о пиве…

Мэв оказалась в опасном положении. Она повернулась к епископу, взглядом моля о помощи. Сей достойный джентльмен ни за что не совершил бы ничего предосудительного, поэтому чрезвычайно вовремя зашелся в приступе кашля, которым прикрыл приступ смеха. После он принял вид, подобающий духовной особе.

– Вы просто самый, – процедила Мэв, – невыносимый из всех…

– Да-да. Мистер Лангдон говорил то же самое. А теперь я объясню, в чем, собственно, дело, миссис Стендиш, – протараторил доктор Фелл. – Мы пригласили вас для того, чтобы выслушать ваши свидетельские показания, а не приказы. Более того, было сказано привести вас, и только вас. Кое-что из того, что нам стало известно, мисс Деппинг будет совершенно точно неприятно услышать.

Бетти Деппинг подняла глаза. В усталом взгляде блеснула какая-то искорка веселья, при этом ее приятный голос звучал совершенно буднично, как если бы она собралась задать свекрови какой-нибудь рядовой вопрос.

– Не значит ли это, – сказала она, – что мне как раз следует остаться?

Голос Бетти внес в беседу новую ноту, в нем чувствовалась жизненная сила, энергия, а также отзвук трагедии, о которой никто как-то не подумал. Атака Мэв провалилась, но она продолжила, понизив голос:

– Лишь бы эта бессмыслица поскорее закончилась, раз уж вам неведома обыкновенная учтивость!.. Это я о намеках со стороны Патрисии и в особенности Морли (ох уж эта его мягкость!), – они будто готовили меня к чему-то. – Мэв клацнула зубами и поочередно взглянула на доктора Фелла и епископа. – Если уж придется говорить об этом, дело касается слухов о прошлом несчастного мистера Деппинга.

Бетти подняла на нее любопытный взгляд.

– Разве это имеет значение? – тихо проговорила она.