Воронята

Сейчас Калла убрала руку, которую только что протянула, чтобы дотронуться до татуировки Ронана как раз там, где она выступала из-под воротника. Он же, чуть повернув голову, смотрел туда, где секунду назад находились ее пальцы.

Можно было подумать, что кроме Ронана и Каллы в комнате не было ни души. Он был выше нее на целую голову, но казался рядом с нею совсем юным, как тощий дикий котенок, еще не набравший тела. Она же была львицей.

— Что ты такое? — прошипела она.

От улыбки Ронана Блю сделалось холодно. В ней открылась какая-то пустота.

— Ронан?.. — неуверенно произнес Ганси.

— Я подожду в машине. — Не добавив ни слова, Ронан вышел, так хлопнув дверью, что в кухне зазвенела посуда.

Ганси с видом обвинителя повернулся к Калле.

— Его отец умер.

— Я знаю, — ответила Калла. Ее глаза были сощурены.

Голос Ганси звучал подчеркнуто любезно, но позволял от вежливого разговора сразу перейти к откровенной грубости.

— Не знаю, откуда это вам известно, но ошарашивать мальчишку такими вещами — гнусное дело.

— Не мальчишку, а змею, вы хотите сказать? — рявкнула в ответ Калла. — А зачем, интересно, вы сюда пришли, если не верите, что мы можем сделать то, за чем вы к нам обратились? Он просил конкретики. Я дала ему конкретику. Сожалею, конечно, что это не был сахарный сиропчик.

— Калла, — сказала Мора, и одновременно с нею Адам сказал:

— Ганси.

Адам что-то прошептал прямо в ухо Ганси и откинулся на спинку стула. У Ганси на скулах заиграли желваки. Блю видела, как он вновь превращается в Президента Сотовый Телефон; она уже не была уверена, что перед этим он был кем-то другим. Сейчас она жалела, что обращала на него недостаточно внимания и не могла определить, что именно в нем переменилось.

Ганси сказал:

— Прошу прощения. Ронан резок в общении, да и вообще не хотел сюда приходить. Я вовсе не намеревался оскорбить вас подозрением, что вы вводите нас в заблуждение. Не могли бы мы продолжить?

Так мог бы говорить человек намного старше, думала Блю. Так официально по сравнению с остальными мальчишками, которых привел с собой. Нечто, имевшееся в нем, ощутимо тревожило ее; это ощущение казалось родственным тому, которое подталкивало ее произвести впечатление на Ронана. И еще что-то в Ганси заставляло ее постоянно чувствовать (помимо всего прочего), что ей следует скрывать от него свои эмоции. Она никак не могла заставить себя относиться к нему хорошо — иначе то, что имелось в этих мальчишках, что заглушило провидческие способности ее матери и переполнило комнату до краев, вывело бы ее из всякого равновесия.

— Все в порядке, — ответила Мора, хотя произнося эти слова, строго смотрела на Каллу.

Направляясь туда, где сидел Ганси, Блю краем глаза увидела его автомобиль, стоявший на обочине: вспышку немыслимо оранжевого цвета, того самого, каким Орла с удовольствием покрасила бы ногти. Машина была не из тех, какую она ожидала бы увидеть у ученика Эглайонби — тем нравились новые сверкающие штучки, а эта сверкающая штучка была старой, но тем не менее это была определенно машина «вороненка». И в этот самый миг Блю посетило резкое ощущение того, что все происходит слишком быстро для того, чтобы она могла должным образом воспринимать события. Во всех этих мальчишках было что-то странное и сложное, думала Блю, — странное и сложное в том же смысле, в каком странной и сложной была тетрадь. Их жизни были каким-то образом перепутаны, словно сеть, а она каким-то образом умудрилась сделать что-то такое, что прицепило ее на самый краешек этой сети. Или же что-то, сделанное в прошлом, или то, что предстояло сделать в будущем, оказалось некстати. В этой комнате, рядом с Морой, и Каллой, и Персефоной, время ощущалось замкнутым кругом.

Она остановилась перед Ганси. Вблизи она снова уловила запах мяты, и от этого сердце Блю вдруг дало сбой.

Ганси опустил взгляд к развернутым веером картам, которые она держала в руках. Так она видела изгиб его плеч, его затылок, и в ее памяти резко вырос его дух, тот мальчик, в которого, как она боялась, ей предстояло влюбиться. Тот образ не имел ничего схожего с естественной, непринужденной самоуверенностью «вороненка», сидевшего перед нею.

«Ганси, что с тобой происходит? — думала она. — Когда ты сделался таким типом?»

Ганси посмотрел на нее; между его бровями пролегла морщинка.

— Не знаю, как выбрать. Не могли бы вы вынуть карту за меня? Так можно?

Краем глаза Блю заметила, как Адам, нахмурившись, заерзал на стуле.

— Если хотите, — ответила Персефона из-за спины Блю.

— Это зависит от ваших намерений, — добавила Мора.

— Я хотел бы, чтобы это сделали вы, — сказал он. — Прошу вас.

Блю бросила карты на стол; они скользнули по столешнице и остановились. Тогда она провела пальцами над ними. Когда-то Мора сказала ей, что у нее нужные карты могут вызывать в пальцах тепло или щекотку. Для Блю, конечно же, все карты были одинаковыми. Впрочем, одна скользнула чуть дальше остальных; ее-то Блю и выбрала.

Перевернув карту, она не смогла удержаться от короткого безрадостного смешка.