Читаем Ворон полностью

Ворон

Когда в угрюмый час ночной,Однажды, бледный и больной,Над грудой книг работал я,Ко мне, в минуту забытья,Невнятный стук дошел извне,Как будто кто стучал ко мне,Тихонько в дверь мою стучал —И я, взволнованный, сказал:“Да, это так, наверно так.То поздний путник в этот мракСтучится в дверь, стучит ко мнеИ робко просится извнеВ приют жилища моего;То гость — и больше ничего”.И был тот случай в декабре.Стояла стужа на дворе,В камине уголь догорал,И, потухая, обливалБагряным светом потолок.Я утопить, увы, не могВ страницах мудрых, но сухих —Печальных помыслов своихО той далекой, но родной,Подруге светлой, неземной,Чей дух среди небесных силЛеноры имя сохранил,Но здесь, исчезнув без следа,Утратил имя — навсегда!А шорох шелковых завесМеня ласкал — и в мир чудесЯ, будто сонный, улетал,И страх, мне чуждый, проникалВ мою встревоженную грудь.Тогда, желая чем-нибудьБиенье сердца укротить,Я стал рассеянно твердить:“То поздний гость стучит ко мнеИ робко просится извне,В приют жилища моего;То гость — и больше ничего”.От звука собственных речейСебя я чувствовал бодрейИ, не робея, произнес:“Кого бы случай ни принес,Кто вы, скажите, я молю,Кто там стучится в дверь мою?Простите мне: ваш легкий стукИмел такой неясный звук,Что, я клянусь, казалось мне,Я услыхал его во сне”.Тогда, собрав остаток сил,Я настежь дверь свою открыл:Вокруг жилища моегоБыл мрак — и больше ничего.Застыв на месте, я впотьмахИзведал снова тот же страх,И средь полночной тишиныПередо мной витали сны,Каких в обители земнойНе знал никто — никто живой.Но все по-прежнему кругомМолчало в сумраке ночном,Лишь звук один я услыхал:“Ленора!” кто-то прошептал,Но имя-то промолвил я,И эхо, слушая меня,В ответ сказало мне его,Тот звук — и больше ничего.Я снова в комнату вошел,И снова стук ко мне дошелСильней и резче, — и опятьЯ стал тревожно повторять:“Я убежден, уверен в том,Что кто-то скрылся за окном.Я должен выведать секрет,Дознаться, прав я или нет?Пускай лишь сердце отдохнет,Оно наверное найдетРазгадку страха моего;То вихрь — и больше ничего”.С тревогой штору поднял я —И, звучно крыльями шумя,Огромный ворон пролетелСпокойно, медленно — и селБез церемоний, без затей,Над дверью комнаты моей.На бюст Паллады взгромоздясь,На нем удобно поместясь,Серьезен, холоден, угрюм,Как будто полон важных дум,Как будто кто прислал его, —Он сел — и больше ничего.И этот гость угрюмый мойСвоею строгостью немойУлыбку вызвал у меня.“Старинный ворон! — молвил я, —Хоть ты без шлема и щита,Но видно кровь твоя чиста,Страны полуночной гонец!Скажи мне, храбрый молодец,Как звать тебя? Поведай мне,Каков твой титул в той стране,Откуда ты пришел сюда?”Он каркнул: “Больше никогда!”Я был немало изумлен,Что на вопрос ответил он.Конечно, глупость он сказал,И скорбь мою не разогнал,Но кто же видел из людейНад дверью комнаты своей,На белом бюсте, в вышине,И наяву, а не во сне,Такую птицу пред собой,Что знает наш язык людскойИ, объясняясь без труда,Зовется: Больше никогда?!Но ворон был угрюм и нем.Он ограничился лишь тем,Что слово страшное сказал,Как будто в нем он исчерпалВсю глубь души — и сверх тогоНе мог добавить ничего.Он все недвижным пребывал,И я рассеянно шептал:“Мои надежды и друзьяДавно покинули меня…Пройдут часы, исчезнет ночь —Уйдет и он поутру прочь,Увы, и он уйдет туда!..”Он каркнул: “Больше никогда!”Такой осмысленный ответМеня смутил. «Сомненья нет, —Подумал я, — печали стонИм был, конечно, заучен.Ему внушил припев одинЕго покойный господин.То был несчастный человек,Гонимый горем целый век,Привыкший плакать и грустить,И ворон стал за ним твердитьСлова любимые его,Когда из сердца своегоК мечтам, погибшим без следа,Взывал он: “Больше никогда!”»Но ворон вновь меня развлек,И тотчас кресло я привлекПоближе к бюсту и к дверямНапротив ворона — и там,В подушках бархатных своих,Я приютился и затих,Стараясь сердцем разгадать,Стремясь добиться и узнать,О чем тот ворон думать мог,Худой, уродливый пророк,Печальный ворон древних дней,Что́ он таил в душе своей,Что́ мне сказать хотел, когдаОн каркал: “Больше никогда”?И я прервал беседу с ним,Отдавшись помыслам своим,А он пронизывал меняГлазами, полными огня, —И я над тайной роковойТем больше мучился душой…Забылся в кресле я своем,А лампа трепетным лучомЛаскала бархат голубой,Где след головки неземнойЕще, казалось, не остыл,Головки той, что я любил,И что кудрей своих сюдаНе склонит больше никогда!И в этот миг казалось мне,Как будто в сонной тишинеКурился ладан из кадил,И будто рой небесных силНосился в комнате без слов,И будто вдоль моих ковровСвятой, невидимой толпыСкользили легкие стопы…И я с надеждою вскричал:“Господь! Ты ангелов прислалМеня забвеньем упоить…О! дай Ленору мне забыть!”Но мрачный ворон, как всегда,Мне каркнул: “Больше никогда!”“О, дух иль тварь, — предвестник бед,Печальный ворон древних лет! —Воскликнул я… — Будь образ твойИзвергнут бурею ночнойИль послан дьяволом самим,Я вижу — ты неустрашим:Скажи же мне, молю тебя:Дает ли жалкая земля,Страна скорбей — дает ли намОна забвения бальзам?Дождусь ли я спокойных дней,Когда над горестью моейПромчатся многие года?”Он каркнул: “Больше никогда!”И я сказал: “О, ворон злой,Предвестник бед, мучитель мой!Во имя правды и добра,Скажи во имя божества,Перед которым оба мыСклоняем гордые главы,Поведай горестной душе,Скажи, дано ли будет мнеПрижать к груди, обнять в раюЛенору светлую мою?Увижу ль я в гробу немомЕе на небе голубом?Ее увижу ль я тогда?”Он каркнул: “Больше никогда!”И я вскричал, рассвирепев:“Пускай же дикий твой припевРазлуку нашу возвестит,И пусть твой образ улетитВ страну, где призраки живутИ бури вечные ревут!Покинь мой бюст и сгинь скорейЗа дверью комнаты моей!Вернись опять ко тьме ночной!Не смей пушинки ни однойС печальных крыльев уронить,Чтоб мог я ложь твою забыть!Исчезни, ворон, без следа!..”Он каркнул: “Больше никогда!”Итак, храня угрюмый вид,Тот ворон все еще сидит,Еще сидит передо мной,Как демон злобный и немой;А лампа яркая, как день,Вверху блестит, бросая тень —Той птицы тень — вокруг меня,И в этой тьме душа мояСкорбит, подавлена тоской,И в сумрак тени роковойЛюбви и счастия звездаНе глянет — больше никогда!!.

Перейти на страницу: