Ворон

        Рыцарь в броне
        Скакал на коне,
Сверкая блеском наряда.
        Ночью и днем
        Он пел об одном,
Пел о стране Эльдорадо.

        С годами остыл
        Неистовый пыл
И на сердце легла прохлада.
        Он весь мир обошел,
        Но нигде не нашел,
Нигде не нашел Эльдорадо.

        Встал он без сил
        И Тень вопросил,
Блуждавшую у водопада:
         «Поведай же мне,
        В какой стороне
Искать теперь Эльдорадо?»

        И слышит от ней:
         «В Долину Теней,
Не сводя горящего взгляда,
        Днем и в ночи,
        Рыцарь, скачи,
Если ищешь ты Эльдорадо».

To my mother [126]

Because I feel that, in the Heavens above,
        The angels, whispering to one another,
Can find, among their burning terms of love,
        None so devotional as that of “Mother”,
Therefore by that dear name I long have called you —
        You who are more than mother unto me,
And fill my heart of hearts, where Death installed you,
        In setting my Virginia’s spirit free.
My mother – my own mother, who died early,
        Was but the mother of myself; but you
Are mother to the one I loved so dearly,
        And thus are dearer than the mother I knew
By that infinity with which my wife
        Was dearer to my soul than its soul-life.

Сонет к моей матери

Постигнув, что не только человек —
        Но ангелы – из всех благословений,
Способных нежность выразить навек,
        Не отыскали имени блаженней,
Я «матерью» назвал тебя, и ты
        Вошла мне в сердце самою родною
И стала жить в нем – в доме пустоты,
        Покинутом покойною женою.
Мою родную мать[127] (по ком я тоже
        Скорблю) ты материнством превзошла:
Жизнь дорога – Виргиния дороже,
        Ты, дав ей жизнь, мне этим жизнь дала;
Отныне же, когда ее не стало,
        И для меня небытие настало.

Annabel Lee [128]