Вор и тьма

Я помнил про это, прикрывая Алису от опасности, и она быстро уяснила, что подобным меня не уязвить. Вспыхнувшая тревога за меня угасла в глазах моей любимой. Мы сражались, спина к спине. Порой отрываясь друг от друга, чтобы не допустить врага к горящей белым светом пентаграмме Велдона, внутри которой вершилось страшное. Инквизитор истязал несчастного с воистину нечеловеческим искусством чернокнижника Неакра. Солдат вопил что было мочи, но мука его не прерывалась.

А мы убивали и убивали пришельцев-иных. Снова и снова, только в подземелье входили все новые змеелюды. Минуя Иргата и Ричарда Тейвила, они текли черной рекой к нам. Несть им числа!

Сталь, досыта упившаяся кровью, все поднималась. Рубила, колола и отражала. Проклятье! Алиса ранена в плечо, ее левая рука безвольно повисла, но тень бьется, словно фурия. За себя, за меня и нашу любовь!

Я взвыл от боли! Сабля иного рассекла руку до кости. Выронил бы бракемарт, будь прежним хозяином собственной души. Но ключ к пришествию Люцифера в Орнор не может быть сражен столь просто. Бракемарт пронзил ребра противника, не ожидавшего такого выпада.

Мы сражались. Я и Алиса. Невероятными усилиями и благодаря мощи, что вдохнула магия Низверженного в кинжал сиятельных, а темная сила Сатаны — в меня. Проклятие и любовь сплелись воедино. Вор и убийца, которые уже не были прежними. Но не ведали мы, кем будем завтра, если возьмем верх в этом бою, и бой занимал нас целиком, без остатка.

Я сдерживал основной натиск иных, встречая их грудью. Моя плоть служила щитом для Алисы, она прикрывала мне спину и пресекала попытки замкнуть кольцо и прорваться к сияющей пентаграмме. Новая вспышка боли ослепила, когда крюк вспорол бедро, и я чуть было не пропустил по-настоящему смертоносный выпад. Но бракемарт отбил и его.

Вечность! Этот бой длился вечность!

Выстоять! И мы пытались, но отступали. Цепляясь за каждый дюйм, но все ближе к пентаграмме. Иные почти прижали к ней. Но почему они ослабили натиск? Почему вдруг попятились? Я опустил клинки. Тяжело дышу, изорван, изрезан и исколот, но знаю, что раны на моем теле затянутся сами собой, хотя с плаща капает кровь, а боль рвет тело на части. Но она стихает, уходит с каждым вздохом.

Алиса встала подле меня. Бледная, как сама смерть, тень зажимала рану на плече. Проклятье! Ее-то Люцифер не уберегает. Она потеряла слишком много крови!

— Держись! — произнес я, не сводя взора с застывших змеелюдов.

Они отступили уже на несколько шагов. Почему? И отчего стало светло как днем? Я обернулся, узрев сияющую стену, бьющую из пола в потолок вдоль очерченного магией круга. Истязаемый стражник пропал из сердца пентаграммы, а Томас Велдон машет нам рукой. Золотого Распятия у инквизитора больше нет.

— Сюда! — кричит он — и, кажется, уже давно.

А мы, словно оглушенные, не слышим его.

Почти девичий крик Алисы разбил кокон пустоты вокруг меня:

— Николас!

Я успел принять на бракемарт шпагу Тейвила. На тень напал Генрих фон Геринген. Откуда он только взялся?

— Назад! Отступайте! — не унимался позади церковник.

Мы попятились, не успев осмыслить, о чем кричит отец Томас. Неожиданный и сильный натиск толкал меня и тень к сияющей стене, до коей всего один фут. Алиса нацелила в лицо огсбургцу кинжал, метнув оружие после выпада, чтоб сразить наверняка. Имперец отпрянул, отскочив на три шага в сторону, и леди Кайлер прыгнула за стену из белого света.

Я же ввалился туда, отражая нечеловеческий напор арнийца. Шпага Ричарда танцевала с умопомрачительной быстротой, и, надо сказать, уставший и израненный, я мог только отбиваться, пятясь шаг за шагом. Бездушный зашел за сияющую линию, от коей отпрянули иные, и в тот же миг серебряный свет обернулся устремленным ввысь сплошным потоком ревущего белого огня.

Пол и стены подземелья задрожали. С потолка посыпалась каменная крошка, вздыбилась пыль, и своды над нашими головами вдруг разверзлись, явив звездное ночное небо. Чудовищный треск и грохот, рев огня — оглушили. Не слышно ничего, кроме этого невероятного шума.

Тейвил перестал наседать. Отпрянул, замер. Наверное, я мог бы покончить с ним, но забыл обо всем, кроме Алисы, которая упала на одно колено с безвольно поникшей головой в трех шагах от Томаса Велдона и Лилит. Я бросился к моей возлюбленной, беспечно подставив Бездушному спину, однако он не ударил.

Стены подземелья вдоль круга ревущего огня осыпа́лись, а пол толчками поднимался к звездам. Я подхватил Алису, не позволяя упасть. Она чуть заметно улыбнулась и не сводила с меня влюбленного затухающего взора.

— Отец Томас! — заорал я. — Помогите!

Но он не шелохнулся. Вздев над головой руки, церковник устремил взор куда-то к небесам. Я кричал, пытаясь взять верх над грохотом, а Томас Велдон то ли не слышал, то ли не мог бросить магию, которая вырывала каменный круг в кольце ревущего огня из недр Черного замка. За спиной инквизитора смутно угадывался темный некто, который как будто обхватил своими руками святого отца, но так это или нет, расмотреть не получалось. Зато явственно видно расправленные черные крылья.