Вопрос и ответ

– Как бы там ни было, твое детство теперь воистину и окончательно миновало, – сказал мэр. – Теперь мне нужны лидеры, вожди. И я хочу, чтобы вождем стал ты. Ну что, готов повести за собой людей, Тодд Хьюитт?

– Я готов! – встрял Дэйви, чей Шум явно решил, што его оставили за бортом.

– Я и так знаю, что могу рассчитывать на тебя, сын.

Шум порозовел. Опять.

– Но я хочу услышать слово Тодда. – Конь шагнул ко мне. – Ты больше не мой пленник, Тодд Хьюитт. Мы с тобой оставили это в прошлом. Но сейчас я хочу знать, с кем ты: со мной… – он кивнул в сторону зияющей бреши в стене, – или с ними. Другого выбора нет.

Я обвел взглядом монастырь, тела, измученные, испуганные мертвые лица, бессмысленный конец…

– Ты поможешь мне, Тодд Хьюитт?

– Как? – Я уставился в землю.

Но он лишь повторил:

– Ты поможешь мне?

1017… – один… теперь один в целом мире.

Его друзья, его семья – куча мусора… налетайте, мухи.

Невозможно не видеть этого, хоть глаза закрой.

И яркую синюю О – невозможно не видеть.

Ты ж не обмани меня…

Ты да не оставь.

(но ее нет)

(она ушла)

А я умер.

Внутри я умер умер умер.

Больше ничего не осталось.

– Да, – сказал я. – Помогу.

– Превосходно, – с чувством сказал мэр. – Я знал, что ты – особенный, Тодд. Всегда знал.

Шум Дэйви жалко пискнул, но отец его проигнорировал и развернул Морпета мордой к побоищу.

– Что до того, как ты мне поможешь… Что ж, мы уже знакомы с Ответом, не так ли? – Он снова обратил на нас свой сияющий взгляд. – Значит, пора им познакомиться с Вопросом.

Часть V На службе вопроса

27 Как мы будем жить теперь

[Тодд]

– Пусть эта временная тишина вас не обманывает, – возвестил с платформы мэр, громыхая голосом на всю площадь: громкоговорители развесили на всех углах, выкрутив им громкость на максимум, штобы перекрыть РЕВ.

Стояло холодное утро. Жители Нового Прентисстауна пялились на него снизу, с земли, окруженные солдатами. Женщины выглядывали из дальних боковых улиц.

Вот они мы – снова там, откуда начинали.

Мы с Дэйви – верхами, позади платформы, прямо за спиной у мэра.

Типа как почетная стража.

В новой униформе.

Я есмь круг и круг есть я, думаю я.

Потомуш когда я это думаю, можно думать больше ни о чем.

– Даже сейчас наши враги работают против нас. Даже сейчас они замышляют нашу погибель. Даже сейчас у нас есть все основания полагать, что новая атака неизбежна…

Мэр окинул толпу долгим внушительным взглядом. Очень легко забыть, сколько тут еще народу – работают, пытаются обеспечить себе пропитание, как-то влачат привычное повседневное существование. Все усталые, голодные, многие – грязные, но все равно здесь: смотрят, слушают.

– Ответ может ударить где угодно, когда угодно – и попасть в любого из нас, – говорит мэр, хотя Ответ ничего подобного не делал – по крайней мере, уже почти целый месяц.

Взрыв тюрьмы – последний раз, когда мы о них слышали: после этого они просто взяли и растворились, исчезли. А солдаты, которые могли бы пуститься за ними в погоню, были мертвы – убиты во сне, прямо у себя в казарме.

Впрочем, это означало только одно: они и сейчас где-то там, неизвестно где – празднуют победу и планируют новую.

– Три сотни сбежавших заключенных, – продолжает мэр. – Почти двести солдат и гражданских погибли.

– Ну вот, пошла плясать косая, – пробормотал себе под нос Дэйви: это он о цифрах. – В следующий раз погибшим окажется весь город.

Он поглядел на меня: не заржу ли. Не заржал. Я вообще на него не смотрел.

– А ну его.

– И это я еще не говорю о геноциде, – продолжал мэр.

Тут даже толпа забормотала в ответ, и РЕВ сделался громче, краснее.

– Спаклы, те самые спаклы, что мирно работали у вас в домах все последнее десятилетие… чьей стойкостью в трудных обстоятельствах мы так восхищались… кого уже привыкли считать нашими соратниками в Новом свете…

Он сделал еще одну паузу.

– …мертвы. Все мертвы.

Толпа еще немного поРЕВела. Гибель спаклов и правда произвела впечатление – даже больше, чем смерти солдат и горожан, попавших под раздачу. Люди даже потянулись снова вступать в армию. Дальше мэр выпустил несколько из оставшихся в тюрьме женщин, а кое-кого даже вернул семьям, а не загнал обратно в общежития. И вдобавок увеличил пищевые рационы.

Ну, и заодно начал устраивать эти сборища. Объяснять народу, што к чему и кто кого.

– Ответ утверждает, будто воюет за свободу. Но разве вы от них ждете спасения? В их помощь верите? В тех, кто вырезал целый невооруженный народ?

Ком встал у меня в горле. Я быстро опустошил Шум, превратил его в пустыню, ни о чем не думая, ничего не чувствуя, кроме…

Я есмь круг и круг есть я.

– Я знаю, насколько трудны были эти прошедшие недели. Перебои с пищей и водой, вынужденный комендантский час, выключения электроэнергии – особенно в холодные ночи. Я восславляю ваше мужество. Единственный способ для нас всех выжить сейчас – это сплотиться против тех, кто хочет нас уничтожить.