Вопрос и ответ

Деклан закрыл лицо руками. Он не знал, что делать. Ее тоже выгонят, отвергнут. Так она сама ему сказала. Она станет врагом всему спачьему роду. Когда она причалила сегодня утром, спаклы ждали ее. В зверушку-Деклана никто больше не верил. Конечно, они видели в Шуме всю глубину ее чувства к нему, но до сих пор считали, что это просто увлечение и оно пройдет. Они терпели – потому что город (и Деклан вместе с ним) должен был съехать, убраться подобру-поздорову. Прочтя у нее в Шуме, что эти двое собираются остаться вместе, они без обиняков сообщили о последствиях.

Скоро будет война, показала она. Между моим народом и твоим.

– Но если это правда, куда же нам идти? Где спрятаться от нее?

За морем. Есть другие земли, с другими голосами…

– Но как мы доберемся до них?

Мы сделаем то, что должны. Мир велик. В нем точно есть место для такого, как ты, и такой, как я.

– Это ты так думаешь, – покачал головой он. – Но, кажется, так просто не бывает.

Он обвел взглядом маленький садик – полуобвалившаяся ограда, сорняки, которые всем было некогда толком прополоть, задняя стена дома с деревянными балками (покосилась куда сильнее, чем следовало), опустелого после целой жизни, полной надежд… из которых ни одна не сбылась.

Она мгновенно прочла все это у него в Шуме – ее собственный поднялся, чтобы возразить…

– Я тебя брошу, – сказал он, не подымая глаз, – если должен. Если это нужно для твоей безопасности.

Но почему ты думаешь, что я брошу тебя? – показала она. Шум снова изменился, и Деклан увидел, что она сделала там пространство для него. Он попытался сделать такое же для нее, у себя, но не смог заставить надежду сработать достаточно сильно… – а смог только обмякнуть у нее в объятиях, устремив взгляд в будущее – в поисках спасения для них обоих, хотя никакого спасения там, кажется, больше не было.

Стук в дверь выдернул их обоих из оцепенения. Солнце садилось за холмами, сгущались сумерки, а с ними – еще больший холод. Зима надвигалась на приморье. И о да, она обещала быть жестокой.

Снова стук.

– Я знаю, что ты там, Деклан. Твой Шум разглядел бы даже слепой.

– Мистрис Койл, – прошептал он.

Она нам сочувствовала, показала в ответ Ти.

– Только до определенной степени.

Он встал, прошел в дом. Вместе они отворили дверь.

Мистрис Койл одним взглядом вобрала открывшуюся ей сцену.

– Мне нужно поговорить с тобой, Деклан, – сказала она. – Наедине.

– Я уже говорил вам, мистрис. Я никуда не еду.

– Я здесь не за этим.

Лицо ее было жестким. Больше она ничего говорить не стала.

Деклан попытался взять ее измором, дождаться, чтобы она продолжила первой, но этот фокус с мистрис Койл еще никому не удавался.

Он посмотрел на Ти, снова на мистрис Койл.

– Она здесь будет в безопасности? – спросил он.

– Как где угодно еще.

То есть не особенно, показала Ти.

– Если бы то, что вы двое планируете, не было так монументально глупо, – сказала мистрис, – я бы сказала, что в остальном вы проявляете недюжинный ум. Пойдем со мной, – велела она Деклану.

Иди, показала Ти. Все будет хорошо.

Деклан помедлил минутку, потом шагнул через порог и потопал следом за мистрис…

…которая вдруг остановилась, развернулась и придержала готовую захлопнуться дверь.

– Не показывайся на глаза, – сказала она Ти. – Сиди внутри и читай, раз уж ты так это дело любишь.

В Шуме у Деклана забулькали вопросы, но она уже шла по тропинке прочь, бросив ему через плечо:

– Ты идешь или как?

– Мы куда? – спросил Деклан через несколько минут.

– А куда, по-твоему? – буркнула мистрис Койл, хватаясь за ветку дерева.

Они ушли уже довольно далеко в холмы, стеной ограждавшие город со стороны, противоположной океану. Главная дорога покорно следовала за рекой – вверх по течению обратно в Убежище, но в лес вела куча тропок поменьше. Ими пользовались охотники обоих племен. Мистрис Койл лезла вверх по самому крутому из склонов, пока они не оказались на вершине, откуда открывался вид на неопрятную кучу городских домишек: магазин, одна штука, церковь, одна штука, жалкая площаденка, изображавшая ту, что побольше, в Убежище, – и океанская беспредельность за ними, на север, юг и восток, докуда хватало глаз (не метафора), словно их клочок берега – последняя ступенька мира, за которой только вечность.

– Вы вроде как пытаетесь увести меня из города как можно дальше, – заметил Деклан.

Она уселась меж корней низкорослого деревца.

– Я повторю тебе мою предыдущую мысль: не будь ты такой непроходимо тупой, вполне мог бы сойти за умного.

– Я не брошу ее, мистрис. Не знаю даже, смог ли, если бы захотел.

Она испустила раздраженный вздох.

– Ты правда думаешь, что до сих пор ничего подобного не случалось, Деклан? Неужели ты полагаешь, что за всю короткую историю этого долбаного мира человек и спакл ни разу не оказывались друг другу более интересны, чем допускают приличия?

– Вы хотите сказать…