Вода в решете. Апокриф колдуньи

Я отрицаю это, отрицаю с чистым сердцем, потому что, даже если бы мы столкнулись друг с другом в узком проходе между скалами, инквизитор не заговорил бы со мной и не ответил бы на приветствие. Ведь он знал, кто я такая и чем в своей нужде промышляю. К тому же он не раз, вторя падре Фелипе, запрещал селянкам обращаться к таким, как я, за лекарствами или успокоительными настоями. Не зная мира, он не доверял травам или цветам, что при высыхании превращаются в успокаивающие порошки. Для него все они были ядом если не для тела, то для души. Потому, заботясь о душе своей, Рикельмо не посмел бы говорить со мной, тем более что слова бывают ядом сильнее жира умершего младенца или дьявольских отваров. Однако должна же существовать какая-то недостойная причина, заставившая богобоязненного монаха вдруг разразиться лягушачьим кваканьем и тем самым выставить себя на посмешище во время молитвы, что произошло во время богослужения с бедным падре Фелипе, – это сочли очевидным доказательством его одержимости демонами и вступления в союз с просветленными, хотя сами признайте, что я никак не могла быть тому виной, так как была уже надежно заперта в вашей темнице. И какая мне нечаянная радость с того, что после этого необычайного кваканья падре Фелипе также угодил в тюрьму, хотя и рьяно открещивался от богохульства и просил предоставить ему какую-нибудь уютную келью, пусть и в удаленном монастыре, где он не познает блаженства и тепла женских рук.

Я ответствую, что, по моему мнению, судьба падре Фелипе была предрешена еще при жизни инквизитора Рикельмо, который презирал слабости нашего богобоязненного пастыря и упорно его сторонился. Вероятно, он не хотел, чтобы священник уводил его от этих бредней о драконах, заговорах и тайных убийствах. Посему Рикельмо не сообщил падре, куда он отправился в то утро и с кем собирался встретиться на склоне Сеполькро – в месте, куда перед самой смертью приходят звери: и благородные животные, что всю жизнь несут ярмо и служат нам силой своих суставов и хребтов, и бесполезные шкодники, незваные обитатели наших подвалов, чердаков и конюшен, кошки, ласки и змеи.

Ответствую далее, что монах Рикельмо мог также отправиться на Сеполькро из чистого любопытства, услышав где-то об этом необычном кладбище. Или же он заблудился там без всякой причины, просто двигаясь вперед, что порой случается и с коренными жителями сей округи, если они слишком погружены в свои мысли. И наверняка он даже не заметил меня, выходящую из леса с охапкой хвороста за спиной, если я и правда прошла мимо него в блаженном неведении, что так удачно дополнит вашу ложь, собрав ее в складную историю, пока ваш собрат, перепрыгивая с камня на камень, поднимался навстречу неминуемой смерти. Печально только, что в своих столь упорных поисках смерти он не отправился в один из приморских городов, где убийцы так ловко и качественно исполняют свое ремесло с помощью ножа или веревки на горле, что ни один грех или неосторожное признание не успевают соскользнуть с уст жертвы перед кончиной. Между тем у нас все истории оборачиваются и проникают друг в друга, и оказывается, что дракон и Корво, святой Калогер и этот несчастный Рикельмо словно превращаются один в другого.

Я представляю, какое благоговение испытал ваш собрат, когда в последний миг, на последнем издыхании узрел себя рядом со своим святым предшественником – святым Калогером, ведь водрузили его на ту же решетку и умерщвили с той же легкостью, что и во времена язычников, которые до сих пор мерещатся вам здесь в предвечернем мраке! Ибо я знаю вас, монахов в сандалиях, знаю, с каким рвением вы бегаете по окрестностям в поисках следов псоглавцев. Обычные следы собачьих лап на глине переполняют вас таким ужасом, что деревенская детвора для забавы выискивала их на старой выработке недалеко от Индиче и под покровом ночи укладывала ровным рядком на пороге дома падре Фелипе. И потому с прошлой зимы он пребывал в полной уверенности, что демоны неустанно покушаются на его душу, а тем временем Эракла подкарауливала маленьких разбойников и многих даже успела вздрючить. Однако ей так и не удалось успокоить падре Фелипе, потому что лучше и достойнее быть преследуемым неумолимыми демонами, нежели пасть жертвой насмешек деревенских сопляков. И когда я думаю об этом, мне кажется, что ваш собрат Рикельмо, смачно проглатывающий все насмешки и ложь, был так же обсмеян, шкворча над пламенем мученичества, которого, в сущности, не было.