Внеклассное чтение

Видите, как важно сохранять выдержку! И как важно не сворачивать на кривые тропинки судьбы! Хорошо, рядом был орешник! А случись подобное в метро? Вам встречались в метро молодые люди, толкающие всех, обгоняющие и спешащие вверх по эскалатору? То-то.

«Я сейчас!» – удивляюсь, прямо, иным «обещалкиным». Один мне тоже Европейский уровень жизни обещал, а я десять лет, как Павловский офицер, – император наш строго следил за диетой своей гвардии, и как-то спросил у одного из офицеров, много ли перемен блюд тот имеет, на что был дан ловкий ответ: «курицу плашмя, да курицу ребром». У меня плюс лапша, а о фруктах и думать забыл. Все эти «обещалкины», как Бен в кустах.

Да, Бен застрял в ореховых кустах, теряя силы, теряя присутствие духа.

А Бэсси засунула в рот другую дольку мандарина (деньги она с Бена уже получила и была в хорошем настроении), потом пошевелила кормой, широкой, как у каравеллы Колумба и тоже познавшей жестокие бури и сонные штили, и пропела, делая игривое движение ножкой:

– Смелее, малыш, я жду!

… .,. …

Боб Мос – лет тридцати и баптист – твердо верил в провидение, удачу и приметы – и сегодня все подсказывало ему, что его желания будут «услышаны». Во-первых, ему попался одноглазый кот – верный знак (коль старухи на улицах не врут), что все сбудется, как ты и мечтал, во-вторых, он сидел «на бобах» уже третью неделю, а старина Петерсон всегда учил, посиживая за своей рюмочкой: «Жизнь – колесо. Когда ты на «дне» – радуйся! Скоро тебя подымет», в третьих, провидение и так отказало ему уже и в выигрыше в лотерею, и в находке клада, да что клада, просто чужого кошелька с чужими деньгами, отказало и в специальности, и во внешности, и, даже, в уме – так что дальше (а ведь логично) оно, провидение, отказывать бы уже постеснялось.

Он закончил свой привычно-изнурительный трудовой день на лесопилке, и шел медленно, устало (поворочай-ка бревна несколько часов!), но со светлой надеждой во взоре, как вдруг услыхал женский голос, зовущий из кустов орешника:

– Я жду!

Боб немного удивился, но решил посмотреть: кто его там ждет. Он свернул в орешник, вышел на полянку и увидел дуб и в его развилке красавицу Бэсси.

В том, чего она ждала, сомнений не было.

Боб еще больше удивился решению «свыше» – меньше всего он просил вот об этом – но как тут спорить?

Кому-то судьба дарит «Ягуар», кому-то камни в почках, кому-то на редкость вредного спутника жизни – смирись, человек, не ты решаешь, чего ты достоин.

Боб посмотрел на небо, пробормотал: «Могли бы лучше подкинуть деньжат, ну, да ладно», сдвинул кепи на затылок, и, как любят говорить спортивные комментаторы, «уверенно овладел ситуацией».

Он знал – второго «приза» не будет. Это все, чем порадовала его Жизнь.

Когда спустя некоторое время задумчивая Бэсси-Мандаринка вернулась на асфальтовый пятачок к играющим в мяч, Салии-Верзила с ухмылкой спросил ее, не пойдет ли она, не «поучит ли» и его – на что услышал сердитое, что «у нее шлюпка не из канадского дуба, катать всех желающих до ночи».

Тогда парни с удивлением посмотрели на бледного, с потухшим взором, измученного Бена, кажется, совладавшего чуточку с «медвежьей» болезнью и выбирающегося из кустов следом.

– Что, Бен, ты живой? Помогите ему, ребята, посадите сюда. Видок у тебя, как у зомби.

На что был дан правдивый ответ:

– Наполовину.

И теперь к нему пристало: «Бен-Половина».

А «Осторожного стрелка» подзабыли.

… … …

Напугали меня тут футурологи: грозятся, дескать, скоро просверлят вежливые инженеры у меня в затылке дырочку, вставят молча в мозг электрод с чипом, и, без всякого интерфейса, будет скучающий народ мои мысли читать.

Поразмыслив, и поужинав (а ужинаю я всегда два раза – один раз так, а другой под телевизор), я успокоился – как же, Моцарт-то без рояля – глух и глуп – что у него в головке махонькой услышишь, кроме шуршания проводов-нейронов?

Так что, если и придут сверлить, ничем я ребят не порадую. Что мои мысли? – Импульсы?

Допаминовый скор? Хи-хи.

Нет, они – материальные артефакты, интерфейс, предметность.

Мысли мои – вне меня.

… … …

Этот «интерфейс» из-за своей «податливой текучести», «прилипчивости», порой, острые шуточки откалывает, будто он личность самостоятельная или, что приятнее, щекотнее (но страшней!) часть твоей личности. Именно он, интерфейс и познакомил моего Колю… Нет, давайте я расскажу, как дело по-правде было.

… Истекая кровью, граф де Бельфор бился на шпагах с наседающими Вельмандуа (их было человек сорок, все в желтых колетах и черных шляпах) на широкой, залитой кровью негодяев, мраморной лестнице с вазонами и львами, ведущей в покои маркизы де Ливр. Нежная и милая маркиза (на губах умеренно яркая, «мягкая» помада, глаза слегка подведены, не «кричаще», волосы – мелкие кудри, одна прядь сексапильно прикрывает глаз – вот это спорно), в измятом придворном платье из голубого бархата была жестоко привязана веревками, пахнущими конюшней, к витому столбу балдахина – ее собирались пытать!