Властелин Зимы

– «Должен– не должен», – нахмурился зверь. – У снов нет таких правил. И вообще, в этом месте нет никакой реальности. Здесь иллюзии оживают. Правда мешается с вымыслом, а будущее с прошлым. И я – лишь иллюзия. Частица памяти девы, за которой ты пришел сюда.

– Вита, – шепнул Ган.

– Вита, – расслышав его непроизвольный возглас, жутко улыбнулся зверь, повторив. – Вита… Моя капелька. Моя кровинка… Моя стальная дева! Все, что осталось от меня. Мое лучшее продолжение!

– Меня не волнует, кто она тебе. Просто скажи, куда она делась?

– Зачем?

– Хочу увидеть ее.

– Увидеть? Серьезно? – губы зверя дрогнули в улыбке, – как же. Знаю я, чего ты хочешь… Таскаешься за ней, вздыхаешь, томишься. Я знаю, как все это называется. Только, пойми, ты всего лишь жалкий оборотень из низшей касты, она же – вершина эволюции, совершенное существо. Неужели думаешь, что я отдам тебе мою прадочерь? Мою капельку?

– Может, она и твоя родня, но вовсе не твоя собственность, – спокойно ответил Ган.

– Вот как? – зверь прищурил глаза, пружинисто взмахнул длинным хвостом. – За такие слова тебя хвалю. И все же ответь – зачем тебе Вита?

– Хочу помочь ей, – не раздумывая, отчеканил Ган.

Такой ответ не устроил его собеседника.

– Думаешь, ей нужна твоя помощь? – маленькие глаза на вытянутой морде сердито сверкнули. – Умаляя ее силу и самостоятельность, ты оскорбляешь меня. Все мои прадети невероятно сильны, даже те, в ком крови лишь капля. Не зря я, Валари Мезоникс – единственный из двенадцати принцев, чьи потомки дожили до нынешних дней.

– Ты неверно понял меня, древний зверь. Помощь, которую я имел в виду, связана с прошлым Виты. Ее память стерли, чтобы скрыть страшную правду. Я смог заглянуть вглубь ее души и вытащить оттуда кое-какие сведения. Хочу, чтобы Вита тоже знала о них…

– О каком именно прошлом ты хочешь ей рассказать? – спросил зверь, глядя Гану в глаза. Было ясно, что сам он прекрасно знает, о чем идет речь.

– Я узнал, что за шрам у нее на спине, и почему ведьма одним словом заставляет ее испытывать страх…

– Больше не говори ничего, – зверь горестно отвернулся. В глазах его боль мешалась с тоской. – Это ужасное событие… Жаль, что со времен сотворения все оборотни вынуждены сталкиваться с этим…

– С чем? – переспросил Ган, ощутив, как внутренности холодеют от нехороших предчувствий.

– Со страшной болью. Ведь чтобы покорить оборотня, подчинить его, превратить в своего слугу, нужно подвергнуть его невыносимым страданиям. Так есть, и так было всегда….

– Но почему?

– Потому что так произошло в самом начале. Существование оборотней началось с нее. С боли… Наше существование… И когда-то давно у нас не было звериной ипостаси. Нам лишь предстояло соединиться с ней и научиться оборачиваться… Ты знаешь, что такое оборот на самом деле?

– Нет, – честно ответил леопард, – объясни.

– На самом деле оборот – это перерождение. Одна ипостась умирает, вторая рождается. Жизнь оборотня – бесконечная череда воскрешений и смертей, подведенных волей под строгий контроль. Нам, стоявшим в начале, пришлось первыми обучиться умирать и воскресать заново. Не у всех получилось. Рассветными принцам стали лишь двенадцать. Из двадцати четырех. Чтобы получить ипостась могучего зверя и величайшую магическую силу, мне пришлось крепко вцепиться в собственную жизнь…

Темные глаза зверя подернулись мутной пленкой. Несколько минут он думал, уйдя в себя, погрузившись в воспоминания о далеком прошлом…

… пока требовательный голос Гана не нарушил его размышления.

– Чья на то была воля?

– То была воля одного могущественного существа, – уклончиво ответил Валари Мезоникс. – И было еще одно существо, рискнувшее бросить ему вызов. Тринадцатый оборотень. Тот, кто пришел к своей судьбе иным путем. Он не играл по общим правилам, а в награду за дерзость получил ипостась и силу, равных которым по мощи не было ни у кого из нас.

Ган понял, о ком идет речь, и непроизвольно коснулся основания шеи. Татуировка, спрятанная под волосами, горела огнем.

Тринадцатый зверь…

Его имя Иней называл реже имен других древних оборотней, изображения которых расположились вокруг Гановой шеи. Такие же были у каждого из остальных учеников.

Имя.

Ган вспомнил его…

Желая проверить догадку, поинтересовался у Мезоникса.

– Имя тринадцатого было… Эндрюсарион?