Властелин Зимы

Кай, уже успевший отойти от поруба на несколько шагов, остановился резко, будто между лопаток ему воткнули стрелу. Он медленно развернулся, как-то шатко, неловко вернулся обратно к окну и, заглянув туда, произнес неузнаваемым тихим голосом:

– Знаешь, что я тебе скажу, щенок… – он прикрыл глаза, тяжело вздохнул, размышляя над чем-то, и вдруг ушел в сторону от начатого разговора. – Щенок… Так Вита тебя за глаза, помнится, называла… а я звал драконом. Знаешь, почему? Потому что корабли, на которых я плавал, гордо носили на носах вырезанные из дерева звериные головы. И головы драконов всегда были похожи на башку твоей зверюги… – Он отвлекался. Специально. Чувствовалось, что не хочет говорить нечто важное, поэтому и тянет. Но слова все же прозвучали. – Когда мы с Гердой отдали Виту ведьме, думаешь, у нас был выбор? Ведьма пригрозила нам – сказала, убьет и нас, и внучку. Некуда было отступать. Не к кому обращаться. Вот твоему отцу повезло. Во-первых, у вас знатная родня и связи. К таким даже ведьма пять раз подумает, прежде чем сунется. Во-вторых, у твоего батюшки выбор был между двумя сильными покровителями – враждующими сторонами. Он, видать, еще при рождении твоем с Властелином Зимы на твою душу сторговался. Он против ведьмы союзник сильный. И ты не думай – я тоже пробовал. Не доверял старухе – слишком мягко стелила… Я ведь, как у Виты оборотный дар проклюнулся, сразу в лодку прыгнул и через море прямо в замок Зимы поплыл. Там со старым колдуном говорил. С Инеем. Просил его внучку в услужение взять, но он отказал. Ему могучие звери были нужны, а не маленькая птица… Птица у нее была! Ипостасью вся в отца своего непутевого. Помню, когда приплыл он к нашему берегу неизвестно откуда, говорил я дочке – не засматривайся на чужака. Беду он тебе принесет. И принес. Мало того, что внучка моя нечистью родилась, так и дочка, Витина мать, Тойва, вскоре на море вместе с избранником своим во время шторма сгинула… Вот так. А ведьма за девочку обещалась деревне помогать. И помогала…

Старик отодвинулся от окна и пошел прочь.

Ган сверлил его спину взглядом, раздумывая над услышанным. Вот оно как, оказывается, случилось? Не по доброй воле Виту родня Чернорозе отдала. И Кай… знал ведь, что опасна старуха. Иначе к Инею за помощью бы не плавал…

Леопард задумчиво посмотрел в окно.

Что делать дальше? Надо как-то выбираться отсюда.

Только как?

***

В порубе его держали несколько суток.

За это время Алозвон успел призвать к себе почтовую птицу и, привязав к ее лапке послание для начальника стражи, отправил в столицу. Чтобы важное письмо долетело быстрее, посланницу пришлось зачаровать – это придало ей существенное ускорение. Сбросив с хвоста ворох волшебных искр, птица унеслась на юг.

Ждать ее долго не пришлось. Она вернулась через день, ускоренная уже начальником королевской стражи, и принесла ответ. Прочитав его, колдун остался доволен. Начальник стражи отписался, что живым ему оборотня привозить не нужно – он вполне удовлетвориться и отрубленной головой.

Все это было на руку Алозвону. С мертвой головою проще – она по дороге в столицу не сбежит. Волноваться особенно не придется – довезут или не довезут. И народу в Игривице развлечение будет – казнь.

Удачно все сложилось…

… но не для Гана.

В полдень его вывели из тюрьмы и, по-прежнему связанного, отвели на деревенскую площадь. Там пленника ожидала большая колода с воткнутым в нее топором. Кому досталась роль палача, пока было неясно. Видимо, вопрос этот еще решался.

Гана поставили возле колоды на обозрение толпы.

Вся Игривица собралась – наказывать провинившихся тут, бывало, наказывали, но вот чтобы казнить…

Люди вели себя по-разному. Одни смеялись, будто предстоящее действо было чем-то наподобие веселого представления. Другие хмурились – до пленника долетали обрывки полных тихого недовольства фраз.

Алозвон, наряженный в новый плащ, подбитый мехом лисы, выступил вперед и торжественно зачитал приговор.

Ган особо внимательно не слушал. Чего там слушать-то?

– … за служение злому колдовству Властелина Зимы приговаривается к смертной казни, – прозвучало в конце. – Итак, твое последнее слово, зверь?

Никогда прежде Ган не задумывался над тем, что будет говорить, оказавшись перед лицом смерти. Чего тут скажешь? Дело плохо.

Поэтому выдал первое попавшееся, что пришло в голову.

– Эй, Алозвон. Ты ведь маг и воин. Доволен бы ты был, оказавшись на моем месте?

– Именно потому, что я королевский маг и воин, я никогда не окажусь на твоем месте, нечисть, – уклончиво ответил колдун, однако Ган не унимался.

– Надо уточнить, что бывший королевский маг…

– Заткнись.

Уточнение явно задело чародея за живое, а пленник не унимался: