Visions of Inequality: From the French Revolution to the End of the Cold War

Гипотеза Кузнеца представляла собой очень стилизованную картину эволюции неравенства доходов; она состояла, по словам Кузнеца, "возможно, на 5 процентов из эмпирической информации и на 95 процентов из домыслов, некоторые из которых, возможно, были испорчены принятием желаемого за действительное". В своей первоначальной формулировке Кузнец ссылался на опыт всего шести стран: Великобритании, США и Германии с их фрагментарными долгосрочными данными, восходящими к XIX веку, а также Индии, Шри-Ланки и Филиппин с одним наблюдением, относящимся к началу 1950-х годов. Однако привлекательность гипотезы была многообразной: она давала возможность эмпирически проверить эволюцию распределения доходов по мере развития экономики; она поддерживала "разговор" с классиками, допуская "тенденцию нормы прибыли к падению"; и она в целом соответствовала закономерностям, наблюдаемым в поднимающихся промышленных державах. Более того, казалось, что эта модель может повториться среди развивающихся стран, включая Японию, Турцию, Бразилию и Южную Корею, поскольку они следуют по пути, проложенному более развитыми западными странами. Это было объяснение экономической истории и прогноз движения неравенства в будущем. Его самым слабым местом было предположение об относительно равном распределении до промышленного взлета. Но, как мы видели, в некоторых случаях даже это предположение можно было отстоять.

У этой гипотезы был предшественник, хотя и не из области экономики. Когда Алексис де Токвиль опубликовал свой "Мемуар о пауперизме" в 1835 году, за 120 лет до того, как Кузнец выдвинул свою гипотезу, он высказал ту же мысль:

Если внимательно посмотреть на то, что происходило с миром с момента возникновения обществ, то легко заметить, что равенство преобладает только на исторических полюсах цивилизации. Дикари равны, потому что они одинаково слабы и невежественны. Очень цивилизованные люди могут стать равными, потому что все они имеют в своем распоряжении одинаковые средства для достижения комфорта и счастья. Между этими двумя крайностями находится неравенство условий, богатства, знаний - власть немногих, бедность, невежество и слабость всех остальных.

Очень маловероятно, что Кузнец знал о "Мемуарах", которые не были включены в собрание сочинений Токвиля, изданное на французском языке в 1860-х годах. Его первый английский перевод был опубликован только в 1968 году. Но, возможно, мы не ошибемся, если будем считать гипотезу Кузнеца гипотезой Токвиля-Кузнеца. Тем не менее в этой главе я буду придерживаться общепринятого подхода и называть гипотезу, кривую и перевернутую U-кривую, рассматриваемые здесь, гипотезой Кузнеца.

Кривая, которая была определена слишком рано?

Гипотеза Кузнеца привлекла к себе огромное внимание не только по причинам, о которых мы уже говорили, но и потому, что ее формулировка совпала с периодом, когда более подробные данные о распределении доходов стали поступать из налоговых источников и, во все большей степени, из обследований домохозяйств, которые начали проводиться в 1960-х годах. Сам Кузнец, как уже упоминалось, открыл новую страницу в своей работе о распределении доходов в США в конце 1940-х и начале 1950-х годов; в публикации 1953 года он показал значительное сокращение неравенства в США в годы, предшествовавшие Второй мировой войне и во время нее. Это дало основание экономисту Артуру Бернсу провозгласить американскую "революцию неравенства". С конца 1920-х годов, утверждал Бернс, Соединенные Штаты быстро избавились от высокого уровня неравенства доходов и продвигались к тому, что можно было бы назвать полным равенством:

Если мы сравним 1929 и 1946 годы, то обнаружим, что доля, приходящаяся на 5-процентную группу, сократилась на 16 пунктов. Если бы в 1946 году было достигнуто полное равенство доходов, то эта доля сократилась бы с 34 до 5 процентов, то есть на 29 пунктов. Другими словами, доля доходов, приходящаяся на верхнюю 5-процентную группу, снизилась на 16 пунктов из максимально возможного снижения на 29 пунктов; таким образом, исходя из этого показателя, можно сказать, что за два десятилетия мы прошли более половины расстояния, отделявшего распределение 1929 года от абсолютно эгалитарного распределения.