Винг

— Штаны наденешь! Дурень ты, однако, благородный сэр, не знаешь силы женской любви! — Старик засмеялся. — Даже если бы из железного ящика смотрел бы на нее один твой глаз, и звучал твой голос, Ноэми не испугалась бы, не перестала любить. Фу, какой глупый, совсем мальчишка…

— Ладно, переживать некогда, — Тигран открыл сундучок или большую шкатулку. — Тут твоя, если не вся жизнь, то сила — наверняка.

Он взял со стола цилиндрик чуть толще большого пальца руки, чуть длиннее среднего. Щелкнул чем-то на стальной груди Эдварда. Тот скосил глаз. Там распахнулась маленькая дверца. Стало совсем страшно: вот как вынет сейчас лекарь сердце!

Но старик сунул цилиндрик в отверстие и захлопнул дверцу:

— Вот так будешь менять батарею. По-другому ее не вставишь, не влезет. Хватит на месяц, может, чуть дольше, смотря, как напрягаться будешь. Упаси Бог уронить ее в воду! Она может вскипятить небольшой пруд, если замкнет. Ну, что? Включаю?

Эдвард облизал пересохшие губы:

— Страшно… — закрыл глаза, — давайте…

Старик ткнул пальцем в стальную грудь, что-то нажал:

— Смотри и учись!

Перед новым глазом замаячила знакомая красная сетка, пропала.

Тигран показывал:

— Включаем это, потом это. Все под твою левую сделано. На ночь вырубать будешь, нечего батарею во сне зря истощать. Нужно, чтобы ты научился быстро все запускать, а то, мало ли, тревога там, или неожиданность какая.

— Команды смены режимов вводишь шепотом, кодом, буквы такие, цифры там, выучить надо, не дай Бог, перепутаешь, да руку пожмешь кому-нибудь в полную силу. Сейчас я выставил мощность минимальную, чуть больше средней человеческой. Ну, вставай! — старик похлопал по гладкому стальному плечу, — не бойся — ты же машиной управлять будешь, не она тобой. В суставах у нее стальные мышцы, они сильные, но умные. Машина чувствует, какое движение ты хочешь совершить, и вот…

Эдвард, как зачарованный, согнул ногу, другую, повернулся, сел на постели.

— Молодец! — похвалил Тигран. — Теперь поднимайся, только не резко…

Эдвард оперся руками, подался вперед и выпрямился во весь рост. Шагнул, остановился:

— Странно, чувствую пол ногами, но как-то не так, будто чужие они.

— Ничего странного, твои нервы не работают, а у машины они другие, к ним привыкнуть надо. Сейчас немного сигнал усилим… — он коснулся грудной пластины. — Так лучше?

— Как щекотка в спине, — Эдвард испуганно улыбнулся, — вот, прошло, теперь хорошо.

— Потопай чуть-чуть! Порядок, привыкнешь! Надо учиться управлять машиной… А времени так мало у нас…

Глава двадцать четвертая. Кто он теперь?

Две недели Эдвард осваивал премудрости управления новым железным телом. Самым сложным оказалось овладеть верховой ездой. До ранения — прекрасный наездник, теперь молодой рыцарь стал неумелым дилетантом. Он не чувствовал лошадь, она не чувствовала его. Помог старый слуга Тиграна, когда-то служивший в Киликийском войске, — съездил в Бетлис, купил за большие деньги опытного рыцарского боевого коня, привычного к тяжести железа на спине, Бог весть, откуда он попал на озеро Ван. С мощным добродушным мерином дела потихоньку двинулись на лад.

С оружием дело обстояло лучше. Реакцией сакс всегда обладал отменной, а новая правая рука подчинялась приказам головы даже быстрее настоящей. Старый киликиец в фехтовании с Эдвардом не имел никаких шансов на победу, а когда тот включил дополнительную мощность и пару раз вышиб саблю у партнера, отбив ему заодно руки, старик язвительно посоветовал рыцарю поймать в горах медведя поматерее и рубиться с ним.

Стрельба из лука тоже заладилась почти сразу. Если цель находилась на расстоянии выстрела, Эдвард исправно ее поражал. Он понемногу привык, что в глазу по желанию появляется сетка, а цифры указывают расстояние, скорость и направление движения цели, дают точку прицеливания с нужным упреждением, с учетом сноса по ветру.

В общем, с технической точки зрения был порядок.

А вот с моральной — наоборот.

Первая сложность — Ноэми! В верхней одежде, скрывающей металл на теле, Эдвард был просто рыцарем, и красивым, надо сказать, но стоило присмотреться, и выдавали глаз и рука.

Тигран сказал, что внутри новой кисти сталь, а внешний эластичный материал не имеет названия на теперешнем языке. Прочней железа, не боится огня, холода, чувствует все, как живая кожа, вот только окрашивается плохо, поэтому и оставлен белым. И он порекомендовал саксу средство от любопытных глаз — носить перчатку.

Да только Эдвард не сообразил спрятать обновку и от Ноэми.

Встав впервые с одра болезни и встретившись с любимой, он сразу заметил ее взгляд, будто прилипший к белоснежной руке. Девушка постаралась справиться с собой: отвела глаза, заговорила оживленно, хоть и не совсем впопад, и теперь уже старательно не смотрела в сторону страшной кисти.

И новый глаз ей не понравился. Эдварду она ничего не сказала, но через пару дней Кнарик сообщила ему по секрету, что Ноэми плакала, говорила, мол, как уставится на нее искусственное око, так сразу вспоминается ствол винтовки Тиграна.