Виллет

Виллет сиял тысячей огней; мир растворился, небо и луна исчезли. При свете собственных факелов город любовался красотой и богатством: улицы наполнились нарядными платьями, элегантными экипажами, прекрасными лошадьми и галантными всадниками. Я увидела десятки масок. Странное зрелище – еще более причудливое, чем бывает во сне. Но где же парк? Должен быть где-то рядом. В тени деревьев можно будет спрятаться от толпы, фонарей и факелов.

Я думала об этом, когда мимо проехал полный знакомых лиц открытый экипаж. Толпа сдерживала движение; взволнованные кони рвались вперед, однако не смели ослушаться твердой руки. Я ясно увидела всех сидевших в экипаже, хотя они не могли меня заметить, а тем более узнать в соломенной шляпе и шали (в пестрой толпе ни один наряд не выглядел чересчур странным). Перед моим взором проплыл граф Бассомпьер, элегантно одетая, миловидная и жизнерадостная крестная матушка и Полина Мэри в тройном сиянии красоты, юности и счастья. Привлеченный прелестью свежего личика и сиянием глаз наблюдатель забывал обратить внимание на изящество костюма. Я заметила лишь ослепительную белизну воздушного покрова. Напротив Полины сидел Грэхем Бреттон, и глаза его излучали тот свет, который отражался в глазах возлюбленной.

Невидимо следовать за добрыми знакомыми оказалось приятно – тем более что они направлялись в парк. Я увидела, как все четверо покинули экипаж, вошли в открытые, увенчанные сияющей аркой ворота, и осторожно проникла следом. Где же оказались они? Где оказалась я?

В волшебной стране. В пышном саду. В усеянной сверкающими метеорами долине. В лесу с расцвеченной пурпурным, рубиновым и золотым огнем листвой. В пространстве, заполненном не деревьями и тенями, а причудливым архитектурным богатством: храмовым алтарем, пирамидой, обелиском, сфинксом. Удивительно, но парк Виллета внезапно предстал собранием чудес и символов Египта.

Не важно, что уже через пять минут секрет раскрылся, ключ к загадке нашелся, а иллюзия развеялась. Не важно, что не составило труда определить материал внушительных, впечатляющих сооружений: дерево, картон и краску всевозможных цветов. Неизбежные открытия не смогли полностью разрушить очарование необыкновенной ночи. Не важно, что вскоре само собой явилось объяснение грандиозного торжества – праздника, в котором монастырь на рю Фосет не принял участия, хотя всеобщее ликование началось еще утром и во всем блеске продолжалось даже сейчас, около полуночи.

История гласит, что в давние времена Лабаскур постигло ужасное испытание, грозившее доблестным гражданам потерей прав и свобод. Поползли слухи о войне, на улицах поднялась суматоха: появились баррикады, завязались драки, кое-где даже послышались выстрелы. Патриоты пали смертью храбрых, и в старинном Нижнем городе существует глубоко чтимый монумент, где хранятся священные останки погибших героев. В память апокрифических жертв раз в году устраивается шумный праздник: утром в церкви Иоанна Крестителя проходит торжественная месса, а вечером весь город предается веселью, в центре которого, сама того не ведая, я оказалась.

Заинтересовавшись венчавшей колонну фигурой белого ибиса и перспективой освещенной аллеи, в конце которой возвышался величественный сфинкс, я потеряла из виду компанию, за которой шла из центра обширной площади. Точнее говоря, компания растворилась подобно группе призраков, да и все вокруг казалось призрачным: формы расплывались, движения теряли определенность, голоса напоминали насмешливое эхо. Я уже не могла с уверенностью утверждать, что действительно видела Полину, Грэхема, месье Бассомпьера и миссис Бреттон, однако не жалела о потере, так как не рассчитывала ни на помощь с их стороны, ни тем более на защиту от неприятных неожиданностей.

В эту праздничную ночь даже ребенок мог гулять по городу без опаски. Из окрестностей Виллета в центр съехались крестьяне. Почтенные бюргеры надели лучшие наряды и вышли на улицы. Не привлекая внимания, моя соломенная шляпа затерялась среди шапок и кепок. Из осторожности я опустила на цыганский манер широкие поля, закрепила их дополнительной лентой и почувствовала себя в полной безопасности.

Теперь уже ничто не мешало свободно ходить по аллеям и внедряться в гущу толпы. Оставаться неподвижной и пассивно наблюдать было выше моих сил. Я веселилась вместе со всеми, упиваясь прохладой ночного воздуха, какофонией звуков, мерцанием вспыхивающих и гаснущих огней. Счастье и надежда крепко держали за руки. В эти минуты я презирала отчаяние.

Я бродила в поисках каменного фонтана с его чистой водой и зеленым обрамлением: об этой прохладе и свежести мечтала со страстной жаждой неосознанного жара. Среди блеска, суеты, толчеи и шума я тайно и упорно желала найти круглое хрустальное зеркало и увидеть в глубине жемчужное отражение лунного лика.