Виллет

– Значит, уничтожь возникшее расстояние, Полли. Не стесняйся и говори свободно, как ты умеешь.

– Доктор Бреттон и сам мало говорит. Может, боится меня? Как ты думаешь, папа?

– Какой же мужчина не испугается такой суровой молчаливой леди?

– Тогда скажи ему, чтобы не обращал на это внимания, объясни, что таков мой характер и никакого умысла здесь нет.

– Характер, маленькая болтушка? Да ничего подобного – просто каприз!

– Хорошо, папа. Постараюсь исправиться.

На следующий день я наблюдала за попыткой юной леди с очаровательной грацией любезно побеседовать с доктором Бреттоном на светские темы. Неожиданная разговорчивость мисс Бассомпьер вызвала на лице гостя умиротворение. Внимательно ее выслушав, он ответил так мягко и нежно, словно в воздухе висела тонкая паутинка счастья, которую ничего не стоило повредить слишком глубоким дыханием. Невозможно отрицать, что робкая, но искренняя попытка завязать дружбу была очень трогательной.

После ухода доктора Полина подошла к креслу отца.

– Доволен, папа? Я вела себя правильно?

– Моя Полли держалась как королева. Если процесс совершенствования продолжится, скоро начну ею гордиться. Через некоторое время увидим, с каким спокойным, величавым достоинством она принимает моих гостей. Нам с мисс Люси придется отточить свои манеры, чтобы не оказаться в тени. И все же, дорогая, иногда в твоей речи появляется легкая дрожь, запинки и даже шепелявость, как будто тебе все еще шесть лет.

– Нет, папа! – возмущенно возразила девушка. – Не может быть!

– Что же, пусть мисс Люси нас рассудит. Разве, отвечая на вопрос доктора Бреттона, видела ли она дворец князя Буа л'Этанга, Полли не сказала, что была там «нешколько раж»?

– Папа, ты надо мной смеешься! Я давно уже произношу все звуки так же чисто, как ты. Но признайся: ты заставляешь меня проявлять особую вежливость к доктору Бреттону, потому что он тебе очень нравится?

– Несомненно. Ценю его как давнего знакомого. Кроме того, он прекрасный сын, добрый человек и отличный специалист. Так что есть за что похвалить парня.

– Парня! Ах, шотландец! Папа, а у тебя эдинбургский акцент или абердинский?

– И тот и другой, дорогая. Конечно, есть немного и от Глазго. Именно это помогает мне так хорошо говорить на местном наречии: настоящий шотландец всегда быстро учит франкский.

– Франкский! И опять по-шотландски. Неисправимый горец! Тебе тоже необходимо учиться!

– Что же, Полли, поручаю тебе уговорить мисс Люси взять нас обоих в ученики: тебя научить правильно себя вести, а меня – правильно говорить по-английски.

Мнение, почему-то составленное месье Бассомпьером о «мисс Люси», казалось мне чрезвычайно любопытным. Какие противоречивые свойства мы обнаруживаем в собственном характере, воспринимая его глазами окружающих! Мадам Бек считала меня сухим «синим чулком»; мисс Фэншо видела язвительной, ироничной и даже циничной; мистер Хоум возвел на пьедестал в качестве образцовой учительницы – воплощения спокойного благоразумия, – возможно, слишком традиционной, строгой и щепетильной, но все равно идеально подходившей на роль гувернантки. Профессор Поль Эммануэль, в свою очередь, никогда не упускал возможности подчеркнуть вспыльчивость и безрассудство моей натуры – авантюрной, непокорной и дерзкой. Все эти характеристики казались всего лишь забавными. Если кто-то знал меня по-настоящему, то только маленькая Полина Мэри.

Поскольку я отказалась стать официальной оплачиваемой компаньонкой, хотя и находила общество мисс Бассомпьер приятным и гармоничным, она убедила меня вместе заниматься, чтобы общаться часто и регулярно, а в качестве предмета предложила немецкий язык, который, подобно мне, считала трудным. Мы договорились брать уроки у приглашенной на рю Креси учительницы и, таким образом, каждую неделю проводить вместе несколько заранее определенных часов. Месье Бассомпьер встретил инициативу с одобрением: совместные занятия вполне соответствовали его желанию как можно чаще видеть мадемуазель Минерву Серьезную в обществе горячо любимой дочурки.