«Вовремя ты свинтил из Дахау, Виланд. То, что Карл называет "вагонами с перегноем", совсем заполонило лагерь. Они шли и шли, вагоны, я имею в виду. А уж то, что было в вагонах, идти было совсем не в состоянии. Все на селекцию. А там что выбирать, коли все измучено, истощено, изуродовано и болезнями изъедено? К ним и подходить-то страшно, не то что проверять, смогут ли они лопату в руках держать. А выбирать, главное, нужно нам, охранникам, значит. Ну, мы их всем транспортом бракуем, еще бывает, и своих из лазаретов добавляем, лежачих. А что еще с ними делать? Обуза – она и есть обуза. Мы им говорим: "Вас переводят в больничку или специальный реабилитационный лагерь". А они верят! Верят, Виланд, с каким-то дурным упорством цепляются за эту чушь насчет больнички, когда уже каждая вошь в округе знает… А потом приезжают эти, из "Т-4". Их двое – доктор Меннеке и доктор Штайнмайер. Помоложе и постарше – вот и все, что могу о них сказать. Непримечательные они там все. Особо не осматриваются, сразу же в лазарет идут. Работы у них, конечно, много: изучают личные дела всех, кого мы им отобрали, а потом еще заполняют на всех подробные формуляры и отправляют в Берлин. Ума не приложу, кому нужны эти бумажки. По мне, так лишняя волокита, ведь отобранных все равно… того. Мы, конечно, стараемся больше из евреев набирать, но им это без разницы. Меннеке нам так и сказал: "Мы в первую очередь врачи, а не палачи. Нас интересуют медицинские аспекты, а не идеологические". И никто им не перечил, они птицы важные, распоряжение насчет них сам знаешь откуда пришло. И что тогда удумал Штенке? Гоним очередную колонну к врачам на отбор, Штенке из нее евреев выуживает и дубинкой по почкам, они потом стоят перед врачами, шатаются и кровью прямо под себя ссутся. Ну их, понятное дело, на отбраковку. Штенке гордым орлом по лагерю парил, даже шутцхафтлагерфюрер его похвалил за эту придумку. "Мы теперь правим здесь естественным отбором", – сказал вчера Штенке. Да, чистая правда. Мы решаем за природу, кому в этих бараках жить, а кому умирать. Меннеке говорит, их увозят в специальный центр в Хартхайме. Рассказал, что там оборудовано герметичное помещение, и в него подается угарный газ через трубы. Его облицевали кафельной плиткой – как бы душевая. Доктора говорят, что у больных до последнего никаких подозрений и все проходит довольно спокойно. Пятнадцать-двадцать минут, и проблема решена. Я что думаю, Виланд, это в любом случае гуманнее расстрелов, идут они себе в душ, до последнего не знают, что сейчас помрут. А тут, бывает, ведешь к стенке, так они под себя от страха ходят, орут громко, трясутся от ужаса так, что с трудом попадаешь. А еще, как бы это сказать… по отношению к нам это ведь тоже гуманнее, Виланд. Завел мотор, а где-то там все само собой, без твоего участия. И никаких глаз, на тебя смотрящих, и никаких мозгов у тебя на сапогах. Сильно это на человека влияет, когда этих больных приходится своими руками у стенки… Они, правда, уже и на людей-то не похожи, отупевшие, иные и говорить не способны, мычат, стонут, говно по себе размазывают. Настроение потом ни к черту. Я не то чтобы злюсь на все это, что ж рейху такую обузу кормить, понятное дело…
