Вигнолийский замок

Моя репутация укрепилась настолько, что стоило мне бросить клич, как ко мне немедленно прискакали все любители наживы и искатели баронских титулов. Я отсеивал пришлых одиночек и брал лишь тех, кто вызывал наименьшие подозрения. Мне удалось собрать армию в кратчайшие сроки, и я без промедления выступил в Овадо.

— Что будем делать с теми баронами, кто не поддержал нового графа? — поинтересовался Никер, когда мы степенно ехали на лошадях в середине наших войск.

— Ничего. Пусть живут, — ответил я. — Станут моими вассалами, вот и все.

— А с теми, кто поддержал?

По обеим сторонам от пыльной дороги тянулись зеленые поля с черными земляными проплешинами. То ли местные крестьяне были недобросовестны, то ли кто-то попортил посевы. Я все еще плохо разбирался в сельском хозяйстве, зато немного поднаторел в управлении ремеслами и особенно кузнечного дела. На меня теперь работали десятки кузнецов. Мои решетки, замки и оружие отправлялись в другие города большими партиями.

— Те, кто поддержал этого голема, лишатся замков. И умрут, если не сдадутся без боя, — ответил я.

— Но они ведь, наверное, даже не знают, что он — голем, Арт.

Я обернулся к Никеру. Он был в зеленом берете с большим пером какой-то птицы. Даже новый статус зятя и наследника графа не заставил моего друга отказаться от экзотической одежды. Что ж, поэт всегда поэт. Интересно, что для Никера жизни сотен простолюдинов мало что значили, а насчет дворян он переживал.

— Они бароны, Никер, а бароны должны следить за политической ситуацией. Иначе можно потерять замок или даже жизнь. Говоря иначе, пусть расплачиваются, если они такие болваны.

Новый граф Овадо решил сразу дать генеральное сражение. Он расположился на небольшом холме прямо на нашем пути и построил там укрепления из бревен. Голем словно приглашал меня покончить со всем этим делом одним ударом, а не ввязываться в маневры и штурмы многочисленных замков.

Мне тоже понравилась идея генерального сражения, но когда я увидел укрепления, то сразу вспомнил битву при Пуатье, в которой превосходящие силы короля Иоанна Доброго насмерть разбились о глухую оборону принца Эдуарда. Никер подталкивал меня к атаке в лоб, но я, сомневаясь в своей полководческой гениальности, решил, что осторожность не помешает.

Мои войска расположились на соседнем холме совсем неподалеку и построили точно такую же оборону с участием бревен и телег. Наши и вражеские арбалетчики лениво обменивались выстрелами, и казалось, никаких событий сегодня больше не произойдет. Обе позиции выглядели сходно, но было и существенное отличие — у меня имелись разборные требушеты, а у голема нет.

Я даже не знаю, почему местные уделяли малое внимание примитивной артиллерии. Может, они не догадывались, что за нею будущее? В любом случае, после первых десятков выстрелов, голем всполошился.

Его арбалетчики принялись рьяно обстреливать мои укрепления и даже изредка в кого-то попадали. Мне стало интересно, что предпримет голем: уберется подальше или сам пойдет в атаку. Выяснилось, что первое — враг снялся с холма и выстроился на поле, намереваясь дать прямой открытый бой.

Я не мог не воспользоваться приглашением, и дальше все пошло по накатанной. У меня было больше пехотинцев и всадников, магов и големов, всего было больше. Я не стал предпринимать никакие ловкие ходы и претворять в жизнь запутанные схемы. Мои автономные големы пошли в лобовую атаку первыми, затем с флангов полетела кавалерия, за которой двинулись управляемые големы. Особое внимание я уделил защите магов. Это все себя оправдало: мне удалось взломать оборону, обратить в бегство вражескую пехоту, рассеять конницу и даже пленить несколько магов. Граф-голем пал в бою. Мне рассказали, что он отчаянно сражался, но Алессандро, мастер копья, подколол его сбоку и сбросил на землю прямо под копыта лошадей. Мы захватили несколько подозрительных пленных, но без участия великого мага никак не могли разобраться, големы они или нет. Пришлось надеть на них кандалы и таскать всех за собой.

Далее меня ожидало лишь триумфальное шествие по баронским замкам и привычное уже перераспределение собственности. Однако на следующий день пришли плохие вести, можно сказать, чудовищные.

Когда я только расположился на привал в захваченном замке Трисоббио, ко мне вошел один из моих гвардейцев и доложил, что меня срочно хочет видеть некто Пуретт, кузен Эмилии. С недавних пор я сильно озаботился охраной своей персоны и обычно всегда был окружен доверенными людьми.

Кузен Эмилии вошел ко мне под чутким присмотром Рупрехта, и я сразу узнал этого малого. Именно его мы захватили в плен вместе с самой Эмилией почти год назад.

— Эх, господин граф, ну и далеко вы забрались, — без всякого приветствия сказал мне гость. — Я вас обыскался. Даже лошадь загнал. Меня чуть не убили ваши же люди, спасло лишь имя моей сестры. Ее очень уважают.