Вигнолийский замок

— Послушай, что дальше, — сказал я. — «Это должно помочь мне в моих поисках. Пришло время взяться за дело. Сначала я осмотрюсь, оценю объем работы и начну, пожалуй».

— Что он имеет в виду? — сдвинул брови Никер.

Я порывисто взмахнул рукой, чуть не выронив письмо.

— Что Сатана может иметь в виду под словом «работа»? Как ты сам думаешь, Никер?

Мой друг горько улыбнулся.

— Он собирается подарить вечную жизнь людям… некоторым людям. После чего они пожалеют, что вообще появились на свет… Знаешь, Арт, если деймолитов не будет, то люди ведь останутся один на один с дядюшкой.

Я кивнул и продолжил чтение:

— «Я не знаю, когда вернусь, может, через несколько месяцев. Ты живи, как и прежде, но помни, что мои подручные не умеют лечить, а ты и твой замок нужны мне в целости и сохранности. Рано или поздно ты придешь к выводу, что выполнил свою часть договора со мной. Пусть так. Однако моя половина договора не исполнена до конца. До встречи. Вилли…»

— А здесь что он имеет в виду? — Никер сам заглянул в письмо. — Что значит «Моя половина договора не исполнена до конца»?

— Там сказано, что он обязан оказывать мне поддержку, но не сказано, сколько это будет длиться, — ответил я. — Он очень щепителен в соблюдении договоров.

Никер взял у меня письмо, чтобы перечитать его. Я же снова подошел к макету гор. Нити-туннели пронизывали его вдоль и поперек, а большие залы напоминали бусины, нанизанные на эти нити. Я подумал, что победа над деймолитами превратилась в черт знает что. А ведь у меня с утра было радостно на душе, воспоминания об Эмилии и Виолетте почти не терзали мои мысли сегодня.

Я попытался отвлечься от мрачных дум другими воспоминаниями. Обычно это помогало. Я представил, как впервые оказался в этом мире, как увидел могучие дубы Вигнолийского леса. Мои молодость и неопытность не сумели погубить меня, а отступили, прошли. Может, лет через двадцать я буду о них жалеть, вспоминая того парня, кем я когда-то был. А ведь он был неплох, надо сказать. Дилемма выбора между одним злом и другим еще не мучила его. Он мог позволить себе быть веселым и жизнерадостным.

Внезапно новая мысль пришла в мою голову, и я усмехнулся. Она выглядела слишком парадоксально. Я подумал, что в мире, где царствует Сатана, только грешники имеют право на вечную жизнь.