Via Combusta

После получаса такого активного отдыха наш молодой герой устал настолько смертельно, что вот если было бы возможно предложить ему в тот момент покинуть самолёт тут же, прямо в воздухе, то это предложение он вряд ли воспринял как не рабочее. Вполне себе выход. И это не самая большая чушь в голове неглубоко спящего человека. Отнюдь. Однако провидению гораздо виднее, что и когда должно происходить с подопечным. Особенно, когда он беспомощно дёргается в сонных панических конвульсиях, подвешенный в надутой воздухом летящей серебристой трубе, где-то над территориальными водами суверенной объединённой Г_ии.

И в этот раз то провидение, которое отвечало за вождение Леонида по померещившимся мукам, так и не смогло вдоволь насладиться моментом, уступив место другому провидению, куда более реальному и от этого куда более тревожному. Растянувшегося в неудобной позе и замученного такими весёлыми сновидениями Леонида резко тряхнуло и стукнуло со стороны спинки кресла.

– Вашу мать, да долго это будет продолжаться-то?! – свирепо взревел на весь салон вскочивший с места невзрачный блондин, сидевший с женой и дочкой позади Леонида. – Эта скотина тут уже минут десять чудит и всем по фигу, что ли, я не понимаю?! Мужики здесь вообще есть, или я один лечу?!

И молодой человек рванулся с места так яростно, что чуть не отломал спинку кресла у полусонного Леонида, за которую держался ещё секунду назад. Вскочивший парень в несколько шагов пронёсся до середины лайнера, где упёрся нос к носу с невысоким, но превосходящим его по комплекции и в усмерть пьяным пассажиром, который настолько опешил от такого развития событий, что даже выпустил из своих любвеобильных объятий талию молоденькой заплаканной и залапанной стюардессы.

– Ты чего чудишь, рожа?! – заревел не пойми откуда взявшимся львиным рыком щупленький блондин, находясь в настолько свирепом состоянии, что у Леонида не возникало никаких сомнений в неизбежности яростного, может, и до мордобития, противостояния, которое было ну совершенно, совершенно некстати именно здесь и именно сейчас.

Однако, по какой-то необъяснимой логике и словно по неслышной команде свистка, за молодым блондином встала вся, без исключения вся, мужская часть переполненной пассажирами задней половины салона. Встала и угрюмо-грозно двинулась в сторону назревающего конфликта.

Леонид не хотел ввязываться. Ну, никак не хотел. Ни сегодня, ни в пятницу, ни в сентябре, ни когда бы то ни было, ввязываться в мужские разборки, потенциально грозившие ему разбитым лицом и другими мало приятными травмами. Он бы и в этот раз, наверное, отсиделся по-тихому, малодушно не желая никому зла и подкрепляя свою внутреннюю слабость сильной философской позицией непротивления злу насилием. Отсиделся, если бы не укоризненный взгляд и ворчание двух преклонного вида женщин, сидевших рядом и, спросонок, походивших по формации на мать. Разбитый усталостью адвокат сам того не заметил, как встал и занял место в строю таких же, как и он, угрюмых мужчин, стариков и совсем юношей, тянувшихся вдоль проходов двумя параллельными шеренгами к кабине бедолаг-стюардесс, располагавшейся в середине салона, рядом с туалетами.

– Я тебя спрашиваю, рыло, ты чего тут орёшь?! – только распаляясь с каждым произнесённым словом, орал в лицо упитого дебошира блондин. – Ты зенки свои залил беленькой и решил, что тебе рот поганый открыть теперь можно и руки распустить?! Ты не охренел-ли, родимый?!

И блондин с такой силой толкнул ладонью в лицо неуверенно стоящего на ногах и немного опешившего от внезапности происходящего пьяного мордоворота, что тот полетел вниз, пропахав задом по полу и упёршись в люк запасного выхода. Момент, и вокруг сидящего на пятой точке дебошира собралось три-четыре ряда мужчин, плотно обступивших место происшествия, отгораживая его от остального салона. Леонид, сам того не желая, в этой толчее оказался в самом первом ряду.

– Сука! – завопила пьянь от перенесённой обиды. – Да я тебя здесь сейчас урою! Я, м-м-мать, тут вас всех сейчас урою! – вскочив на шатающиеся ноги, он рванул на груди свитер и, обнажая расписанную наколками грудь, истошно заревел. – Слава ВДВ!

Но, не успев доорать начатое, получил от блондина не сильный, но зато точный удар лбом в нос. Получил и снова плюхнулся на прежний нижний рубеж, оглядываясь на решительную толпу окружавших его мужчин и занимая там глухую оборону, хлопая глазами и держась за кровоточащий нос.

– Ты не понял, десантура. Это я тебя сейчас тут урою. Этими самыми руками, – встав над соперником вплотную продолжал всё так же свирепо молодой блондин, не давая поверженному опомниться и увеличивая темп речи. – У меня там дочка с женой сидит, в трёх рядах отсюда, которых ты напугал тут до смерти. И я тебе гарантирую, что если ты сейчас не успокоишься, то я те глотку перегрызу, – и вдруг переключив тон с эмоционально яростного на ледяной, командный, блондин рявкнул. – Как звать?!

– Валера… – опешил вконец растерявшийся от такого натиска отставной шатающийся вояка.