Via Combusta

Подойдя к ящичку мини-бара, где в приглушённом свете стояли немногочисленные алкоголесодержащие ёмкости, Леонид достал оттуда бутылку с самым крепким лекарством, распечатал её одним поворотом-рывком и приложился к горлышку. Глубоко глотнув, он со стуком поставил тару на столешницу и отпрянул от неё, закрывая рот ладонью, морщась и щедро слезясь. Погоняв взад-вперед не желающую проваливаться резко пахнущую жидкость, Леонид таки впихнул её в себя, не проронив при этом ни единого звука, и обратил внимание на моргнувший смартфон.

Сообщение об удачном бронировании авиабилетов красноречиво подтвердило предположение, что эти полчаса Леонид провёл в туалете совсем не зря. Предстояло возвращение в Москву, и дальнейшие события стали происходить практически машинально.

Леонид застегнул чемодан, проверил документы, наличные деньги, карты, зарядку смартфона и, поставив привычным нажатием кнопки дом на охрану, спустился к выходу и закрыл дверь. А уже через три с небольшим часа, сквозь окошко иллюминатора, он наблюдал стремительно удаляющуюся от него ночную панораму такого желанного, многонационального, гостеприимного, но оставшегося для него таким чужим, огромного современного мегаполиса.

От выпитого и пережитого, плюс от укачивающего перепадами высот набора высоты, Леонида упорно клонило в сон. Однако в сложившейся ситуации молодой человек предпочёл не гневить судьбу и отказаться от полёта в бизнес-классе, избрав мерой пресечения расточительности путешествие в экономе, впритирку с летевшими домой бюджетными туристами-соотечественниками. И сон никак не приходил. Точнее, он приходил постоянно, но суета, которую создавали набравшиеся впечатлений и перебравшие эля путешественники, то и дело вырывали Леонида из сонного состояния. Что подбешивало. Наконец, сделав над собой усилие, откинув максимально спинку кресла и подложив под голову скомканный свитер, Леонид провалился в неглубокую дрёму, уже не обращая особого внимания на объявления командира корабля, стюардесс и гам, всё ещё переполняющий пытающийся заснуть салон низкозатратного самолёта.

Найти какое-либо логическое объяснение тем образам, сюжетным линиям, равно как и их событийной оплётке, которые возникают в голове неглубоко спящего человека, под силу разве что особым разделам психиатрии, и то, скорее, той её части, которая отвечает за различные паталогические состояния. Кто знает, тот, пожалуй, согласится – премерзотное пороговое положение, трансграничное. С одной стороны, одним, так сказать, ухом, мозг ещё воспринимает происходящее вокруг. Старается как-то интерпретировать, даже если ничего особенного не наблюдается. А с другой стороны, уставшее серое вещество уже отдыхает, стараясь привести себя в какой-нибудь порядок, если это вообще возможно. И вот на стыке этих двух несовместимых, казалось бы, положений, возникают такие видения, от которых можно проснуться не только в ледяном поту, но и вообще не проснуться. Кошмар за кошмаром, вздрагивание, пробуждение, снова тревожное засыпание, снова вспышка необъяснимого страха. И никаких следов. Открываешь глаза, тебя колотит, ладони ледяные, страшно до одури. А не помнишь ничего. Просто страшно. Засыпать не хочется наотрез, лишь бы не возвращаться туда. Туда, откуда ты только что с таким ужасом выскочил. Туда, откуда ты в следующий раз можешь живым уже и не вернуться…

Именно таким был сон, если это вообще можно было так назвать, в который проваливался Леонид, раз за разом вскрикивая и постанывая в моменты падений. Зыбкая вымышленная почва уходила у него из-под ног, словно эшафот на казни, ниспровергая на неминуемую погибель в тёмные пучины подсознательно всплывающих и устрашающих пропастей. К тому же, что характерно, спиной вперёд.

Просыпаясь и оглядываясь по сторонам воспалёнными от недосыпа, усталости, недоперепитого и пережитого глазами, Леонид предпринимал жалкие попытки сохранить бодрствование в ещё никак не желающем успокоиться салоне авиалайнера. Краем спящего мозга удавалось понять, что падения спиной в тартарары спровоцированы не чьими-то невидимыми действиями, направленными исключительно против Леонида, а всего лишь небольшой турбулентностью и воздушными кочками, обычными для этой части полётного эшелона в переходе над холодным морем. Но, как ни был велик страх, даже ужас пережитого мгновение назад, усталость тянула молодого юриста снова на те же вилы, придавливая к откинутому креслу многотонными невидимыми гирями и создавая ощущение неизбежности продолжения этой кошмарной экзекуции.

Перелёты на восток Леонид очень не любил, воспринимая их если не как пытку, то уж точно как суровое испытание, которому подвергались его и без того расшатанные частыми поездками суточные биоритмы. Таблетки же, которые скорее по инерции Леонид заглатывал в себя, запивая бесплатным солоноватым томатным соком весьма и весьма сомнительного качества, добавляли неожиданных красок в пугающие картины засыпающего подсознания, чем помогали синхронизировать внутренние клеточные часы.