Вершины и пропасти

– Ты правда думаешь, что победит Мирра? – тихо спросила она Сидше.

Тот пожал плечами:

– В поединках я мало что смыслю. Но если бы оружие выбрали обычное, то преимущество было бы на стороне Эсхейд – она рослая, статная, и плечи у неё пошире, чем у Мирры, – задумчиво ответил он. – А вот с морт-мечами… Скажи, трудно ли управлять силой удара?

Фог отстранённо смотрела на поле, где Телор щепетильно выравнивал траву, срезая слишком высокие верхушки. Выражение лица у него было презабавное: одухотворённое и притом торжественное, а венец из цветов съехал на одно ухо.

– Легко, если ты киморт или мастер, привыкший работать с морт-инструментами, – произнесла она наконец. – А обычному человеку, пожалуй, сложно. Учитель говорил, что нужно иметь дисциплинированный ум. Стремление есть образ того, что ты желаешь достичь; чем яснее, полнее представляешь себе результат – тем лучше. Если разум закостенелый, то ничего толкового не вообразишь, конечно… Если чересчур свободный, то это ещё хуже: мысль будет скакать от одного к другому, а оттуда к третьему, и в итоге стремление будет размытым. Так понятно?

– Вполне, – кивнул Сидше. И прищурился. – Верно ли я понимаю, что проще ударить изо всех сил, чем вполсилы?

– Верно. Поэтому я и Иаллама хватила, когда он сумел разжечь костёр своим морт-мечом, – улыбнулась Фог. И нахмурилась тут же. – А ведь если так рассудить, то в поединке на морт-мечах у Мирры и впрямь большое преимущество… Особенно с такими условиями. Он ведь может использовать разом несколько морт-инструментов, а это вообще большая редкость. Выходит, он выиграет?

– Если наместница севера раньше его на колени не поставит, – ответил Сидше невозмутимо. – С её силой достаточно будет раз хлопнуть противника по плечу, чтоб ноги подломились.

Фог хотела ответить, что для этого нужно сперва подойти на расстояние удара, что нелегко, если сражение идёт на морт-мечах, но не успела: собравшаяся толпа взорвалась криками, и с одной стороны поля к середине двинулась Эсхейд, а с другой – Мирра.

Она была облачена в белое и зелёное, он – в зелёное и золотое.

Потом вышел Кальв и произнёс путаную речь о справедливости, о доблести и о том, что за зимой неизменно приходит весна. Для Фог всё это звучало бессмысленно, однако собравшиеся зрители одобрительно ревели, потрясали мечами и топали. Эсхейд с Миррой в это время стояли бок о бок и тихо переговаривались; о чём-то весёлом, видимо – то один, то другая начинали улыбаться. Затем, по знаку Кальва, они разошлись на полтора десятка шагов…

…и ринулись в атаку.

«А я ведь считала, что они станут биться потихоньку, – ошарашенно подумала Фог. – Вполсилы… Как же, да».

С первого же удара Эсхейд отдача была такая, что первый ряд зевак едва не повалился наземь. А Мирра выстоял – потому что ударил в ответ ровно с той же силой. Да ещё эдак щегольски, небрежно, точно отмахнулся от сухого листа, гонимого ветром, или от настырного мотылька.

– Показушничает, – пробормотал кто-то рядом, и Фог обернулась. Это был Телор; он успел протиснуться через толпу и пробраться к ограждению – как всегда незаметно, и теперь стоял, слегка касаясь прутьев, а его морт, прохладная и серебристая, оплетала их, постепенно укрепляя. – Зря, конечно, Эсхейд опыта не занимать, если он зазевается – мигом окажется на земле… Хотя, может, для правителя показушничать и неплохо, если умеючи.

Глаза у него были сощурены и оттого казались темнее; между бровей залегла морщина.

– Волнуешься за него? – спросила тихо Фог.

– А как не волноваться? – ответил Телор с досадой, и морт вокруг него пошла искрами, а прутья задрожали и тронулись в рост. – Я его помню вот таким крохой, – развёл он ладони. – Чуть постарше младенца. Если посчитать, сколько он у нас на севере гостил – выйдет, что мы едва ли не как родного сына его воспитывали… Ай, хорош! – неожиданно воскликнул он громче, хлопнув себя по бёдрам, и короткая беседа прекратилась сама собой.

Потому что Мирра и впрямь был хорош.

Его удары не были так сильны, как у Эсхейд, но зато отличались точностью – и проворством. Если первые минуты преимущество оставалось на её стороне за счёт чистой мощи, то затем оно перешло к Мирре – и вскоре стало подавляющим. Быстрый, лёгкий и ловкий, он вертелся вокруг неё – и бил снова и снова…

…только по мечу.

Эсхейд, видно, рассчитывала силу ответного удара не столь точно, а потому выходила сухой из воды лишь благодаря могучему телосложению – и опыту.

– Ха!

Выдохнув резко, Мирра крутанул мечом – и обрушил на противницу незримую волну, но не упругую, острую, как раньше, а словно бы рассеянную, как ветер. Эсхейд отступила на несколько шагов назад, пытаясь сохранить равновесие, и, судя по выражению лица, выругалась. Он торжествующе ухмыльнулся… и едва успел подставить клинок, отражая удар.

Трава пошла мелкой рябью; лента, которой Мирра увязывал волосы, лопнула – и он упал.

На одно колено.

– Эх, ты! – Телор подался, налегая на хрупкое заграждение, усыпанное мелкими бело-розовыми цветами. – Ну! Да как же так!

У Фог сердце тоже дрогнуло – не так, как в битве, от страха, но от азарта.