Вершины и пропасти

Совет решили держать в одном из больших шатров, за столом, наскоро слепленным из расколотых стволов упавших деревьев и изрядного количества морт. Фог досталось место рядом с Эсхейд; Сидше предложили сесть дальше, вместе с Сэримом, Иалламом и городским головой Беры, однако он предпочёл быть рядом и встал за плечом.

Как тень.

Фог это показалось несправедливым, однако возразить она сперва не решилась, а потом уже и поздно стало – Кальв взял слово и принялся подробно, вдумчиво излагать то, что рассказал накануне Биргир. Иногда Телор вмешивался и поправлял его – у него были свои способы раскрывать секреты и выяснять, насколько они правдивы; кое-что он видел и слышал сам, о чём-то ему рассказывали люди, достойные доверия.

Самой скверной новостью было то, что Биргир не солгал: из Ульменгарма действительно выдвинулось большое войско.

– Пожалуй, если мы вместе против него выступим, то сможем столько же людей собрать, – произнёс Кальв хмуро. – Но не морт-мечей. И даже если собрать всё, что добыли в последней битве. Да и много крови прольётся… Разве что с севера подмога придёт.

Он взглянул на Телора, но тот качнул головой:

– Я могу послать весточку в Хродду, но к нужному времени до Беры даже киморты не успеют добраться. Говорят, что в цехе Шимры знают, как перемещаться из одного города в другой быстрее, чем успеешь хлопнуть в ладоши. Это так?

Фог отчего-то не ожидала, что придётся говорить тоже, и смутилась, но всё же ответила:

– Так, но нужно, чтоб дюжина кимортов объединила усилия. И ещё у нас в цехе есть особая карта, вырезанная на обсидиановых плитах, с мирцитовыми капсулами и прожилками. Перемещаться можно только оттуда… Если б я знала, кому из цеха можно доверять, то попробовала бы обратиться за помощью, – добавила она неуверенно.

– Не стоит, – вздохнул Телор, уставившись на собственные пальцы, сцепленные в замок. – В чужую войну никто вмешиваться не станет, особенно в междоусобицу… Нет, здесь надо справляться своими силами. Мирра?

Наместник юга, против обыкновения тихий и словно бы озябший, поднял на него взгляд и тут же снова опустил, так ничего и не сказав.

«Это из-за матери, – догадалась Фог. – Лорга знал, куда бить».

Стало противно; во рту появился гадкий металлический привкус, и она придвинула к себе чашу с разведённым вином просто для того, чтоб избавиться от него.

– Я, конечно, не воин. И не северянин даже, – неожиданно произнёс Сидше у неё за плечом. – Но думаю, что войско лорги не надо побеждать. Надо сделать так, чтоб оно повернуло назад.

– Было б неплохо, – усмехнулась Эсхейд. – Вот только как? Хотя погоди-ка. – Она задумалась. – Если б Захаиру вдруг понадобилось войско в Ульменгарме…

Мирра, прежде точно омертвелый, резко, прерывисто вздохнул – и выпрямил наконец спину.

– Если отец чего и боится, так это власть потерять – или умереть, – произнёс он хрипловато. Постучал пальцами по столу, прикоснулся вскользь к материной серьге-амулету, выдохнул снова. – Раз он все двенадцать дружин Ульменгарма отправил на битву, значит, нашёл того, кто может защитить его и без морт-мечей.

Озарение было подобно вспышке.

– Киморт! – откликнулась Фог, порывисто вскакивая на ноги – так, что опрокинула чашу с вином и едва не попала Сидше затылком по подбородку. – Ой, простите… сейчас приберу… – розоватая жидкость воспарила над столом и вернулась обратно в чашу тоненькими струйками, перевитыми друг с другом. – Я говорю о том, что с ним, наверное, остался киморт. Может, тот седовласый в багряных одеждах… Или сама Дуэса. Значит, я отправлюсь в Ульменгарм и… и… и… – Она сглотнула, не решаясь договорить. – …и вызову её на поединок. Или его. Или их всех вместе! И маму твою спасу, скажи только, как она выглядит. Если портрет найдёшь – совсем хорошо!

Она ждала, что кто-то осадит её, скажет, что подобное вчерашней-то ученице не по силам… Но даже Сэрим промолчал, хотя лицо у него стало такое кислое, точно он от незрелой ригмы откусил.

– Я отправлюсь с тобой. Попробую Зиту выручить, – поддержала её Эсхейд неожиданно, и глаза у неё потемнели. – Возьму с собой дюжину воинов, стяги, знамёна. Войдём через главные ворота, с трубачами… Мирра, трубача-то одолжишь? Вот и славно. Иноземку лорга, может, слушать бы не стал, да и народ, пожалуй, если что, на его сторону встал бы. Другое дело я. Меня люди любят; обо мне песни складывают. Если ты пойдёшь в моей свите, то никто и не вспомнит, что ты родом из Шимры – зато вспомнят о Брайне. Тем более что ты на северянку похожа, только больно уж махонькая, как тростинка, – улыбнулась она тепло, как старшая сестра.