Верю в любовь

Я был рядом с ней все время, но иногда она с любовью смотрела на меня и говорила: «Мне просто нужно немного побыть наедине с Господом». Я не хотел покидать квартиру на случай, если ей что-то понадобится, поэтому просто шел в ванную и молился там.

Боже, серьезно! Ты должен что-то сделать! Забери ее туда, где ее дом, или прекрати эту боль, исцели ее! Но такая жизнь в подвешенном состоянии…

Однако боль Мелиссы никуда не исчезла – она становилась все более регулярной, и мы уже не могли ухаживать за ней дома. Поместив Мелиссу в больницу, мы почувствовали, что совершаем тот финальный шаг, когда она уже не сможет вернуться. Мне было больно от мысли, что если Бог не подарит нам чудесного исцеления, мы с Мелиссой никогда больше не окажемся дома вместе.

Она пробыла в больнице всего несколько дней, затем ее состояние заметно ухудшилось. Один из врачей сказал, что они сделают все возможное, чтобы «ей было комфортно». Мне не понравились его слова. Похоже, доктора опустили руки. Измученный и расстроенный, я вымещал злость на врачах, набрасываясь на них и крича: «Нет, мы не будем просто ждать! До самого последнего дня мы будем молиться об исцелении, верить Господу и не сдаваться! Мы верим, что Бог исцелит ее, и я не намерен сдаваться!»

Кто-то из докторов – я не могу вспомнить, был ли это тот же самый врач – дал Мелиссе книгу. Я слышал, как он сказал ей, что книга была о том, как лучше подготовиться к последним дням ее жизни. Когда доктор вышел из палаты, я остановил его.

– Не смейте давать ей эту книгу и говорить, что она умрет, – сказал я ему, – потому что мы будем продолжать надеяться до самого последнего дня. Не смейте так поступать.

– Послушайте, – спокойно ответил мне доктор, – вы должны взглянуть правде в глаза и посмотреть в лицо реальности.

– Реальность такова, – ответил я, – что Бог может исцелить ее.

Я продолжал верить, что Бог может излечить Мелиссу, и продолжал молиться об этом. Пока Мелисса спала, я сидел рядом с ее кроватью, наблюдая за ней, наблюдая за мониторами, подключенными к ней, чтобы уловить малейшие изменения в ее состоянии. И я молился, снова и снова: «Господь, прошу тебя, исцели ее. Пожалуйста, исцели мою жену».

Часто я клал подушку на кафельный пол в палате Мелиссы, накрывался одеялом и засыпал. Мне не нравилось оставлять ее одну, но иногда я спускался в больничную часовню и спал там, на мягких скамейках.

Наши семьи были с нами все время, вместе с постоянным потоком друзей, входивших и выходивших из комнаты ожидания, принося нам цветы, поздравительные открытки и молясь за нас. Так же, как и всю свою жизнь, Мелисса была озабочена в первую очередь другими людьми.

Она приветствовала гостей, спрашивая, как у них дела, затем брала кого-нибудь за руку и сжимала ее так крепко, как только могла, улыбалась им и убеждалась, что они понимают, как высоко она ценит не только их визит, но и их самих.

Мелисса всегда знала, как и когда вдохновлять других людей. Однажды утром, когда мои мать и отец сидели с ней, она сказала им:

– Я хочу, чтобы вы знали, как сильно я люблю вас обоих. Вы – та семья, о которой я молилась, и Господь привел вас в мою жизнь.

Она любила розы – желтые и красные. Поэтому в ее палате всегда стояли розы, которые принес кто-то из родственников или друзей. Мелисса дарила по розе каждому, кто приходил к ней, и молилась за них. Она попросила членов семьи приносить цветы и другим пациентам, с которыми познакомилась в госпитале. Ее отец, доставлявший розы другим больным, молился вместе с ними каждый день.

Мелисса по-прежнему любила петь. Друзья приносили в ее комнату гитары, чтобы исполнить молитвенные песни, и она подпевала им. Однажды, когда она особенно устала, я посмотрел на нее и сказал:

– Мы справимся с этим.

Она начала тихо напевать: «Иисус любит меня, я это знаю». Когда мы вместе пропели остаток песни, Мелисса подняла свои худые руки, не так высоко, как обычно, но так, как только могла. Через минуту или две после окончания песни она заснула.

Все то время, пока Мелисса лежала в больнице, было для меня как в тумане, но, по моим прикидкам, мы провели там около двух недель. В какой-то момент, когда ее состояние все еще ухудшалось, ее перевели в отделение интенсивной терапии, чтобы она могла получать более высокий уровень медицинской помощи. Через несколько дней после этого перевода она начала то приходить в сознание, то отключаться. Периоды, когда она приходила в себя, становились все короче и короче, но таким образом персонал больницы мог помогать ей с болью, увеличивая дозы лекарств. Видеть, что Мелиссе не так больно, помогало мне и одновременно заставляло сожалеть еще больше о том, что я набросился на того доктора, который сказал, что они постараются обеспечить для нее комфорт.