Читаем Венгерский набоб полностью

Глаза старика даже увлажнились под действием этих строк, и будь возле собеседник посерьезней, могла бы и совсем чувствительная сцена разыграться.

- Запечатай да надпиши: его превосходительству господину Беле Карпати в Пожонь. Пусть нарочный доставит ему в собственные руки.

И вздох облегчения вырвался у него, словно двести тысяч камней отвалилось от сердца с этими двумястами тысячами форинтов. Счастливее его не было, наверно, в эту минуту.

Как на эту благородную готовность простить отозвался Абеллино, мы вскоре увидим.

В день своего святого барин Янчи все никак не мог утра дождаться. Радостное волнение не давало ему покоя, как ребенку, которого обещали свозить на какое-нибудь заманчивое увеселение. Рано, еще до света, разбудили его радостный визг легавых и стук колес во дворе. Это охотники приехали из лесу со свежей дичью. Ветвистые оленьи рога высовывались сквозь боковины из длинных повозок; двое на жерди, положенной на плечи, несли фазанов и жирных рябчиков. Вышедший в белом своем наряде повар с довольным видом щупал упитанную дичину. Барин Янчи выглянул через жалюзи во двор. Заря только занималась. Небо на востоке разгоралось багряно-розовым, карминно-шафранным пламенем, но вокруг все еще было объято тишиной; по лугам сказочным морем разлился серебристый туман.

Было хорошо слышно, как снуют по двору люди, идут приготовления, которые затевались лишь раз в году; из сада, из парка доносился громкий стук - везде что-то делалось к празднику. Скоро и крепостные, служащие придут поздравлять барина, потом долгожданные гости: знакомые, дальние и близкие родичи, может, и сам Бела... Мысли его постоянно возвращались к племяннику. Влюбленный юноша не поджидает милую с такой слепой верой. Старику хотелось думать, что племянник примет протянутую руку, и хотя посланное письмо едва ли успело еще дойти, какой-то внутренний голос твердил: Бела, единственный его кровный родственник и будущий наследник, не сегодня-завтра - последний представитель именитого рода, еще этим вечером будет у него. Как-то сложится встреча? Как примирятся они? Что скажут друг другу?

Он прилег еще немножко вздремнуть: предутренний сон особенно сладок, и во сне опять разговаривал с Белой, с ним сидел за столом, бокал подымал за дружбу. Солнце высоко уже стояло, когда Пал растолкал старика, крича ему в самое ухо:

- Вставайте же, ну! Вот сапоги!

С живостью человека, чьи мысли мигом вернулись к радостям и заботам предстоящего дня, вскочил барин Янчи с постели. Ведь если очень ждешь чего-то, в назначенный час и сам просыпаешься.

- Пришел уже кто? - было его первым вопросом.

- Всякого сброду понашло, - со своей колокольни оценивая происходящее, отозвался гайдук.

- Мишка Киш здесь? - полюбопытствовал барин, натягивая сапоги.

- Он-то первый заявился. С двух часов тут околачивается. Сразу видно: звание дворянское у него не от папеньки.

- А еще кто?

- Хорхи Мишка. Тому в воротах в голову стукнуло, что кисет в Сабадке, в харчевне забыл; не ссади я его силой, назад бы поехал.

- Вот балда. А кто еще есть?

- Благородного чина-звания все, почитай, здесь, голубчики. И Фрици Калотаи тоже, в собственной телеге прикатил. Где только он ее украл, интересно.

- Ох и бес ты, Палко. А больше никого?

- Никого? Как это никого? Да всех не перечтешь, голова у меня - не требник. Ужо сами увидите, еще и надоесть успеют.

За разговором тем комнатный гайдук одевал барина, тщательно разглаживая, расправляя на нем каждую складочку.

- Ну а какого-нибудь необычного гостя, который не очень-то бывал у меня, такого нет?

Палко вытаращился, не зная, что сказать.

- Да есть вон этот, супликант, он тут ни разу еще не бывал.

- Эх ты, простота!

- Да откуда ж мне ведомо, кого еще ждать угодно вашему высокородию! огрызнулся Пал в сердцах, так насаживая доломан на барина, что за малым руку ему не сломал.

- Я знать хочу, - сказал Карпати веско, - прибыл уже племянник мой, Бела, или нет?

Пал перекосился весь при этом имени и бархатную щетку выронил, которой только что приготовился разгладить барину воротник.

- Кто? Вертопрах этот?..

- Но-но! О Карпати не смей непочтительно говорить, запомни у меня!

- Да? - закладывая руки за спину, сказал Пал. - Уж не вздумали ль вы мириться? С ним, кто обиду такую нанес вашему благородию?

- А тебе какая печаль?

- О, мне-то никакой, какая еще печаль; вы - важные господа, чего мне, гайдуку паршивому, не в свое дело соваться. Миритесь себе на здоровье. Мне-то что. Обнимайтесь! Хоть поженитесь друг на друге, какое мне дело. Меня-то он, добрая душа, пальцем ведь не тронул, он ваше благородие только оскорбил, - так ежели вашему благородию это нравится, пожалуйста! Сделайте милость.

- Ну-ну, Палко! Бона, разошелся как, - попробовал барин Янчи взять шутливый тон. - Скажи лучше, кто еще-то здесь.

- Из челяди - пукканчский приказчик, сыр огромаднейший приволок; потом еще дудайский протопоп, терпеть его не могу.

- Уж будто не все равно ему.

- Ему пускай все равно, да я-то его не выношу.

- Почему ж не выносишь-то, старый ты чудодей?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука