Венец из молний (СИ)

Марек взял из руки Серафим перо и пририсовал в «Карайг» еще одну «р». Очень уродливую «р».

Ливень остановился передохнуть только к позднему вечеру. Одежда путников к этому времени ещё не просохла, поэтому они остались на вторую ночь. Рыцари, уже изрядно пьяные после состязаний с местными в искусстве распития каэдвенского стаута, отправились прогуляться по Бан Глеану. Ведьмак от приглашения отказался, аргументируя тем, что, увидев его рожу впотьмах, любой уважающий себя гражданин начнёт заряжать арбалет.

— Серафим, достпо… доступчтенная. Я требую, чтобы со мнй поделились чувствами. Вы пделилились. Своими. С мной.

Эта ночь была тёмной от туч и мокрой от луж. Свет из окон, вернее, из их щелей, потому что чуть ли не все ставни были наглухо закрыты, ползал по влажным камням под ногами гуляющих. Будто единственных гуляющих на весь город: приезжих Гуарина и Серафим.

Ночи в Ривии и Венгерберге будто не научили их оставить туссентские привычки. Будто не смущали рыцарей мрачные фигуры, ползущие за ними из-за углов, редкие пугливые горожане и предупреждения всех подряд. Время было, может, и не военное, но войной воняло что из прошлого, что из будущего. А с этим и прочей гадостью. Рыцари же словно не слышали гнилостного душка, окружённые спокойным туссенским воздухом, верно забившимся намертво в их лёгкие. В их краю ночь была таким же праздником, каким был день.

— Серафи-и-им, — прорычал дружелюбно Гуарин, как если бы шёл на таран. — Хоть от меня не скырывайте мыслей. Я же гора. Я же мгила. Мжет и треплюсь как, простите, цитирую, жопа, но по делу молчу рыбой! Столько лет мы знкомы, а вы всё прячетесь от мня под забралом, будто я из тех. Из этих. Хотя, стоп, сегодня не прчтесь. О…

Кого он там процитировал, осталось для Серафим тайной. Она, румяная, шагала с прямой спиной, железно намереваясь игнорировать мольбы Гуарина и также железно не стошнить. В конце концов, все её мысли и чувства, которые так хотел заполучить в своё знание коллега-рыцарь, будто думались и ощущались из-под воды в его присутствии. Как и в присутствии ведьмака.

— Серафим! — снова пошёл в наступление Гуарин. — Вы меня пошти. Почти. Обжаете. Не обжайте рыцаря, Серафим!

Прогулка по ночному Бан Глеану вывела гостей города из каменной его части. Теперь окружавшие их дома были наполовину или полностью деревянными и больше походили на деревенские халупы. В темноте смотреть особо было не на что, поэтому Серафим свернула в закоулок в поисках места, чтобы присесть. Всё-таки, именно она выиграла Гуарину пару лишних бокалов явно разбавленного какой-то гадостью Эст-Эста за счёт проигравшего, и её желудок с горлом были не очень довольны тряске.

Место нашлось: за следующим поворотом рыцарей встретил старый каменный колодец, судя по накрывшим его как попало доскам, неработающий. Серафим аккуратно, будто боясь опрокинуть его, присела, отодвигая ладонью одну из обмокших деревяшек. Гуарин прошёл кругом и встал, чуть покачиваясь, перед ней. Лица их оказались почти на одном уровне.

— Сера… — вернулся к своим баранам Гуарин, занеся ладони над лицом Серафим. Схватить её щеки было бы с его стороны совсем неприлично, хотя очень хотелось, и он держался большой силой воли. — …фим! Требую обмен… Чутсвами и серкетами.

Серафим издала наигранно тяжёлый вздох, сдержав некультурный звук, и кивнула.

— Итак, пригтовтесь. Мне такое низушки расскзали…

Серафим поспешно замычала и замотала головой, вовремя заметив, что чутсво и серкет, которые хитрый лис Гуарин собрался ей разбалтывать, его не касаются. Нажала ему в грудь так сильно, что он потерял равновесие и неловко зашагал назад в его поисках.

— Ладно, ладно… вот вам мой личный секрект.

Серафим наклонилась одновременно с Гуарином, и они стукнулись лбами. Ни у того, ни у другого не было к этому претензий, поэтому так они и остались балансировать друг друга.

— Мне, — шепотом начал Гуарин, затем громко сглотнул в нерешительности, — нраится. Многоувжаемая гспжа. Чернсливка.

Серафим мгновение глядела на него лицом пустым и тупым, а потом вдруг откинулась резко и прыснула смехом, пытаясь сдержаться. Гуарин чуть не свалился, потеряв точку опоры.

Многоуважаемая госпожа Черносливка, хозяйка «Игренёвого бычка» близ Помероля, конечно, была Серафим знакома. Больше, чем наваристые щи, она любила только странствующих рыцарей, и с удовольствием принимала их под своей крышей, всячески поощряя.

Гуарин, уже почти достигший цветом лица спелый помидор, начал оскорблённо задыхаться, пытаясь найти слова. Серафим остановила его жестом руки и перестала хихикать. Улыбнулась так добро, как никогда Гуарин не видел, чтобы она улыбалась, положила ладони на грудь.

— Не издеваетесь? — неуверенно булькнул Гуарин.

Серафим закрыла глаза и закрутила головой, продолжая блаженно улыбаться. Волосы заколотили по щекам. Она пообещала себе не забыть, вернувшись, написать Гуарину, что госпоже Черносливке нравятся рыжие в крапинку лилии.

— Ла-а-адно, — Гуарин подозрительно оглядел Серафим. — Теперь вы.