Вэкфильдский священник

За кулисами актеры приписывали его молчаніе свойственной ему застнчивости и пытались ободрить его; но вмсто того, чтобы начинать свою роль, онъ вдругъ залился слезами и убжалъ со сцены. Я былъ такъ взволнованъ и потрясенъ разнообразными чувствами, что не знаю, что со мною было; изъ этого тяжелаго забытья вывелъ меня дрожащій голосъ миссъ Уильмотъ, которая, поблднвъ какъ смерть, просила, чтобы я проводилъ ее домой, къ дяд. Когда мы возвратились въ домъ и я разсказалъ мистеру Арнольду, ничего не знавшему о нашихъ треволненіяхъ, что новый актеръ былъ никто иной, какъ мой родной сынъ. Онъ немедленно послалъ за нимъ свою карету съ приглашеніемъ къ себ на домъ. Тмъ временемъ сынъ мой наотрзъ отказался выступить на сцену, и директоръ принужденъ былъ замнить его другимъ актеромъ. Вскор сынъ мой пріхалъ и мистеръ Арнольдъ привтствовалъ его, какъ дорогого гостя. Я принялъ его съ обычнымъ восторгомъ, потому что никогда не умлъ напускать на себя притворное негодованіе. Миссъ Уильмотъ при встрч обошлась съ нимъ какъ будто небрежно, но для меня было ясно, что она разыгрываетъ роль. Она все еще не могла успокоиться отъ своего смятенія, говорила вздоръ, чему-то радовалась и сама смялась своимъ пустякамъ. Повременамъ она украдкою смотрлась въ зеркало, какъ бы наслаждаясь сознаніемъ своей неотразимой красоты, и то-и-дло задавала вопросы, не обращая ни малйшаго вниманія на то, что ей отвчали.

XX. Исторія странствующаго философа: въ погон за новыми впечатлніями онъ утрачиваетъ довольство

Посл ужина миссисъ Арнольдъ учтиво предложила послать на деревню двоихъ слугъ за багажемъ моего сына, но онъ просилъ не длать этого; когда же она стала настаивать, онъ вынужденъ былъ сознаться, что все его движимое имущество состояло изъ котомки и посоха.

— И такъ, сынъ мой, сказалъ я, — ты былъ бденъ, разставаясь съ нами, и такимъ же бднякомъ воротился; а все-таки, вроятно, усплъ побывать во многихъ краяхъ?

— Какъ же, батюшка, отвчалъ онъ:- постранствовалъ я довольно. Но въ погон за удачей не всякому удается поймать ее; къ тому же, я съ нкоторыхъ поръ отсталъ отъ этого предпріятія.

— Я полагаю, сэръ, сказала миссисъ Арнольдъ, — что разсказъ о вашихъ приключеніяхъ можетъ быть крайне интересенъ. Первую часть вашей жизни я довольно хорошо знаю со словъ моей племянницы; но если бы вы были такъ любезны, сообщили бы намъ продолженіе, мы были бы вамъ чрезвычайно благодарны.

— Сударыня, отвчалъ мой сынъ, — наврное мн еще вдвое пріятне будетъ разсказывать, нежели вамъ слушать, не говоря уже о томъ, какъ для меня лестно ваше вниманіе. Впрочемъ, врядъ ли въ моемъ разсказ встртится хоть одно приключеніе, потому что я скоре наблюдалъ, нежели дйствовалъ. Первое горе моей жизни, всмъ присутствующимъ извстное, было очень сильно; но какъ я ни былъ несчастенъ, оно не сломило меня. Ни одинъ человкъ не одаренъ большимъ запасомъ надеждъ, чмъ я. Чмъ судьба бывала ко мн сурове, тмъ вроятне мн казалось, что она смилостивится въ слдующій разъ; очутившись подъ самымъ колесомъ фортуны, я находилъ, что ниже опуститься нельзя и, слдовательно, всякій поворотъ колеса долженъ вознести меня кверху. И вотъ, въ одно прекрасное утро я отправился въ Лондонъ безъ всякой заботы о завтрашнемъ дн и съ такимъ же легкимъ сердцемъ какъ птицы, щебетавшія вдоль дороги. Я утшалъ себя мыслію, что Лондонъ такое мсто, гд всякаго рода способности наврное находятъ себ примненіе и достойную оцнку.