Вэкфильдский священник

Съ другой стороны и самые законы страны могутъ способствовать накопленію богатства; возможно, напримръ, порвать естественныя узы, связующія богатыхъ съ бдными, и установить, чтобы богачи вступали въ брачные союзы только съ богачами; или устранить отъ управленія страною людей ученыхъ, если они не представляютъ извстнаго денежнаго ценза, и тмъ сдлать богатство достойною цлью для разумнаго гражданина; такими и подобными законоположеніями, говорю я, достигается въ стран накопленіе богатствъ.

Когда же наконецъ сокровища накоплены и обладатель ихъ окруженъ всми удобствами и прелестями жизни, куда ему двать излишки своего состоянія? Обыкновенно онъ покупаетъ на нихъ власть; иными словами, онъ пріобртаетъ право распоряжаться людьми корыстными или просто бдными, продающими ему свою свободу за хлбъ насущный и согласными за эту цну переносить униженія, неразлучныя съ близостью повелителя. Такимъ образомъ каждый очень богатый человкъ бываетъ окруженъ толпою бднйшихъ и всякое государство, изобилующее богачами, можно сравнить съ космическою системой Декарта, въ которой шаровидные центры вращаются, каждый въ сред своихъ спутниковъ. Тотъ, однако же, кто добровольно соглашается быть такимъ спутникомъ могущественнаго богача, долженъ быть прежде всего рабомъ въ душ, отребьемъ человчества, который и по натур, и по воспитанію приспособленъ къ подчиненію, и лишь по имени знаетъ свободу. Но существуетъ еще одинъ обширный классъ общества вн сферы вліянія богачей: это сословіе приходится какъ разъ посредин между крупными богачами и бдною чернью. Люди, принадлежащіе къ нему, настолько обезпечены, что не нуждаются въ прихлебательств у пышнаго сосда, но въ то же время недовольно богаты, чтобы образовать свой тираническій центръ. Вотъ въ этомъ-то среднемъ сословіи и процвтаютъ обыкновенно вс искусства, науки и добродтели даннаго общества, въ немъ же сохраняются и традиціи истинной свободы; и этотъ классъ можетъ называться собственно народомъ. Можетъ, однако же, случиться, что это среднее сословіе утратитъ всякое вліяніе въ государств и голосъ его будетъ, такъ сказать, заглушенъ голосомъ черни. Ибо если денежный цензъ, дававшій право голоса въ управленіи страною, понизить въ десять разъ противъ ценза, первоначально установленнаго конституціею, ясно, что къ кормилу правленія сразу нахлынетъ та самая чернь, которая, вращаясь въ сфер своихъ милостивцевъ, всегда будетъ подавать голоса туда, куда они прикажутъ. При такихъ порядкахъ, людямъ средеяго сословія остается лишь одно: охранять вс права и преимущества главы государства съ самымъ бдительнымъ благоговніемъ; ибо онъ одинъ разъединяетъ власть богачей и препятствуетъ сильнымъ налегать всею своею тяжестью на средній классъ, стоящій ниже ихъ. Среднее сословіе можно уподобить городу, осаждаемому богачами, правитель котораго находится^: въ отлучк и съ-часу на-часъ можетъ подоспть на выручку. Покуда осаждающіе знаютъ, что за спиной у нихъ сильный и опасный врагъ, очень естественно, что они предлагаютъ горожанамъ самыя любезныя условія, всячески льстятъ имъ и общаютъ различныя привилегіи; но если имъ удастся осилить правителя, подоспвшаго съ тылу, тогда городскія стны окажутся плохой защитой для обитателей города. И если захотимъ узнать, что съ ними случится, стоитъ только припомнить судьбы Голландіи, Генуи или Венеціи, гд бдняки управляются закономъ, а законъ управляется богачами. Изъ этого слдуетъ, что я стою за монархію, за священный монархическій принципъ, и готовъ за него пожертвовать жизнью. Ибо, что можетъ быть для насъ священне мропомазаннаго главы народа? Каждое умаленіе его власти, на войн ли, въ мир ли, есть въ то же время посягательство на дйствительную свободу его подданныхъ. Взывая къ свобод, къ патріотизму и къ слав британцевъ, мы уже многаго достигли; но желательно, чтобы истинные сыны свободы не допустили злоупотреблять этими словами. Я знавалъ на своемъ вку не мало такихъ мнимыхъ поборниковъ свободы, но вс они въ душ — да и въ сред своихъ семействъ — оказывались завзятыми тиранами!

Увлекшись своимъ предметомъ, я и не замтилъ, что моя пламенная рчь давно перешагнула за предлы учтивости; но тутъ нетерпливый хозяинъ, нсколько разъ пытавшійся перебить меня, не могъ сдерживаться доле.

— Какъ! вскричалъ онъ:- неужели мы угощаемъ іезуита въ поповской одежд! Нтъ, клянусь всми корнвалійскими рудниками, я этого не потерплю, и это такъ же врно, какъ то, что меня зовутъ Уилькинсонъ.

Я самъ чувствовалъ, что наговорилъ лишняго, и потому попросилъ прощенія за свою горячность.

— Прощенія! подхватилъ онъ въ бшенств:- да за такія слова слдуетъ десять тысячъ разъ просить прощенія! — Какъ! по-вашему отказаться отъ свободы, отказаться отъ имущества и прямо ложиться въ колодки, чтобы тебя колотилъ каждый встрчный? Милостивый государь, извольте тотчасъ убираться вонъ изъ этого дома, не то вамъ хуже будетъ. Повторяю вамъ, сударь, уходите прочь!

Я хотлъ возобновить свои извиненія, но въ эту минуту раздался поспшный стукъ въ дверь, и дамы закричали:

— Ай, смерть моя! Наши господа воротились домой.