Ведомости Бульквариуса – 3

А тут и думать нечего — надо вызывать полицию. У меня есть номер участкового. Набрать его — дело пары секунд. И я пошел в дом за телефоном, попутно убедившись, что сместившиеся подальше от дороги кошаки на месте и дрыхнут. Вернувшись со смартфоном, я сделал десяток фотографий с разных углов, после чего сбегал к сараю, где добыл из-под досок старый тазик со сбитой местами эмалировкой. Раньше мама делала в нем варенье, ставя за газовую плиту. В такие дни дом заполнялся дурманящим запахом вишни, малины… А до мамы в этом тазике делала варенье бабушка. Традиция прервалась… И сейчас перевернутый тазик аккуратно прикрыл собой арбалетные болты. На всякий случай — вдруг дождь ливанет.

Убедившись, что ворота закрыты, я обошел весь участок, нагибаясь через шаг, собирая мусор, осматривая забор и одновременно стараясь успокоить колотящееся сердце.

Страшно…

Действительно страшно. На этот раз спине было уже не жарко, а зябко, будто я кожей ощущал нацеленное меж лопаток листовидное острие арбалетного болта.

Я воспринял это как четкое предупреждение — я убью тебя.

Почему болтов три? Не знаю. Первое, что пришло на ум — по одному на каждую из будущих жертв.

Кот, кошка и я…

Хотя черт его знает, что подразумевал долбанный стрелок. Он совсем спятил? Одно дело — шарахаться по улицам и кошек помойных отстреливать да собак, не брезгуя птицами. Но угрожать человеку?

Передернув плечами, я забросил собранный мусор в закоптелую бочку, после чего вернулся в дом и тщательно запер его на все задвижки и замки. Проверив телефон, написал сообщения сестренке и Полине, заодно перезвонил одному из пытавшихся связаться со мной. Им оказался еще один из тех, кому я должен денег. И немало… Человек разговаривал зло, жестко, требовал немедленного возврата и выражал нешуточное желание набить мне трусливую морду балабола.

Выслушав, не перебивая, я согласился, что без сомнений являюсь мошенником и балаболом. Я брал чужие деньги, не зная, как их отдавать, а заодно я уже раз десять обещал их вернуть, но не сдержал обещания. Прямо сейчас я могу перевести несколько тысяч рублей, остальное буду возвращать частями каждую неделю, пока полностью не выплачу долг. Если надо куда-то подойти, чтобы получить по наглой лживой морде — я подойду и получу заслуженное. Сопротивляться не стану. Сам виноват. Так что?

На том конце повисло изумленное молчание, что длилось секунд пятнадцать. Наконец собеседник очнулся и, сказав, что, если я отдам хотя бы часть долга прямо сейчас, он не станет торопиться и звать крутых друзей. Улыбнувшись, я заверил, что друзей звать и не надо — зачем? Я сам приду и дам себя попинать, если такого требует его душа.

Окончательно опешивший парень отключился, а когда сообщением пришел номер его кошелька, а не карты, я перевел обещанную сумму. Еще через минуту телефон тренькнул снова.

«Может, ты и не полное дерьмо».

— Может быть, — согласился я, продолжая отжиматься над телефоном. — Может быть…

Потратив полчаса на разминку всего тела, душ и небольшой, но сытный перекус, я завалился в постель, не забыв выставить будильник. Поспать много не удастся. Но я не сомневался, что не просплю и не проигнорирую звон будильника — меня и мертвым поднимет жажда приключений.

Главное теперь — суметь выкинуть из головы мысли о подарке у ворот.

Мне срочно требуется видеонаблюдение. Осталось заработать на него деньжат. И попробую-ка я сегодня львиную долю своего времени посвятить именно этой цели. А как вернусь в реал — буду звонить участковому. Сейчас же этого делать нельзя — я обещал быть в Вальдире вовремя и не стану нарушать своего обещания.

* * *

— Не швыряйте меня, — вежливо попросил перетянутый старой рыболовной сеткой небольшой дергающийся узелок.

— Господи, — прошептала Айса, удерживая на вытянутой руке окутанный оранжевой дымкой узелок, пахнущий так, что наши ноздри зажимались сами собой, а жабры пытались свернуться. — Что мы сотворили?

— Бросай, — кивнул я.

— Не швыряйте меня, — еще тоньше пропищала приманка.

Да как так вообще?

— Мы породили жизнь, — слабым голосом произнесла Айса.

— Швыряй! — проорал сзади Шокус. — А то он еще усыновления захочет!

— И ведь в узел кидали пусть и мясное тоже, но живого там точно ничего не было, — развел я руками.

— Кроме странного корешка… помнишь, он попискивал? Может, это подводная мандрагора?

— Швыряй!

— Его же сожрут…

— ШВЫРЯЙ! — рявкнула мы уже хором, и зажмурившаяся Айса послала запищавшую приманку точно на вершину грязевой кочки.

Полученный от трактирщика рецепт строго-настрого запрещал открывать получившийся узелок, после того как мы сложили в политый слезами мужчины платок все необходимые ингредиенты и крепко-накрепко завязали узлы.

Рецепт вообще удивлял своими частыми словосочетаниями «строго-настрого», «крепко-накрепко», «ни даже краем ока любопытного», «у сердца женского узелок плачущий сей не хранить».