Ведьмина служба доставки

— Ах вот оно что! — И Соно сокрушенно покачала головой. — Так ты, выходит, не знаешь, как у нас в городе принято здороваться в канун Нового года… Извини, я должна была тебе рассказать. Вон, взгляни-ка на те часы! — Соно указала на часы, которые виднелись далеко за окном в туманной дымке. — Уж не знаю, кто их построил такие. Не городские часы, а каланча какая-то, высоченные… Захочешь узнать время, взглянешь на них — а циферблат облаками затянуло. А если даже и ясно, то все равно они так высоко, что шея болит на них смотреть, да и не разглядишь ничего… Но раз в год они все-таки играют свою очень важную роль. И именно в канун Нового года. Видишь ли, в этот день наши часы отбивают время, но только один раз, ровно в полночь. Двенадцать ударов, бом-бом-бом. И тогда все жители города вместе стартуют и бегут марафон от ратуши и вокруг города… они бегут как бы навстречу Новому году. Так делалось каждый год с тех пор, как установили эти часы, ни одного года не пропускали. Это очень важный городской обычай. Так вот, с каких-то пор повелось так, что, чтобы не пропустить бой часов, люди стали говорить друг другу: «Давай-ка навострим уши!» — и теперь в канун Нового года все здороваются именно так.

— Так вот почему на улице так шумно?

— Да-да, именно поэтому. Самые непоседливые уже вышли на улицу, приветствуют друг друга и ждут полуночи.

— Ух ты, вот это да! Интересно, а мне можно тоже пробежать? — загорелась Кики.

— Ну разумеется! Но никаких полетов!

— Нет, конечно, жульничать нельзя!

— Я возьму девочку на плечи, побежим вместе с мужем. Ну, тогда и увидимся!

Когда булочница Соно ушла, Кики тут же подвернула юбку и потопала ногами на пробу. Дзидзи тоже с серьезным видом поочередно потряс в воздухе всеми четырьмя лапами и стал разминаться.

Прошло два часа с небольшим. Молодой и амбициозны мэр города Корико наконец покончил с работой, которую нужно было всенепременно доделать в уходящем году, и с удовольствием потянулся, сидя за своим столом. С тех пор, как в начале года он победил на выборах и стал мэром, дела у него шли гладко. Жители города отзывались о нем наилучшим образом — мол, молодой, а как хорошо справляется. Этой ночью год подходил к концу, и мэр был полон воодушевления. Он твердо решил во что бы то ни стало пробежать легендарный новогодний марафон впереди всех и показать жителям города, что на него можно положиться, как ни на кого другого.

Мэр принялся поднимать и опускать руки: раз-два, раз-два, потом затопал ногами: три-четыре, три-четыре. Затем открыл окно, взглянул на город внизу и громко прокричал новогоднее приветствие:

— Давайте-ка навострим уши!

И тут он так испугался, что его руки чуть не соскользнули с подоконника. Кабинет мэра был выше всех в ратуше, так что если открыть окно, то над головой всегда было слышно тихое тиканье часов, даже когда часовую башню затягивали облака или шел дождь. Однако сейчас часы издавали не обычное мерное постукивание, а какой-то натужный хрип: кр-ртик, хр-ртак, кр-ртук. Мэр переполошено высунулся из окна и уставился на часы. И тут, словно убедившись, что мэр обо всем знает и можно уже не беспокоиться, часы издали тихий стон — и остановились. В десять часов тридцать шесть минут. До полуночи, момента, когда часы должны были исполнить важнейший долг в году, оставалось всего час и двадцать четыре минуты.

Мэр бросился к телефону и набрал номер мастера-часовщика, семья которого вот уже много поколений заботилась о часах.

— Часы на городской башне остановились! Сейчас же беги сюда! Горожане не должны об этом узнать!

Мэр бросил трубку и сам поспешил на башню, к часам. С тех пор, как эти часы были установлены, они не единого раза не ломались, именно благодаря этому ежегодный марафон всегда начинался строго в полночь, минута в минуту, и жители города по-своему гордились этим. И вот теперь, именно тогда, когда он стал мэром, часы взяли и сломались, да что же это такое… Это ведь может и в историю города попасть! Какой страшный позор! Этого молодой и честолюбивый мэр уж никак не могу допустить.

Вскоре на площадке, преодолев 2358 ступенек, появился часовщик с огромной сумкой всяких инструментов. Это часовщик, его дед и дед его дед… в общем, его семья на протяжении более пяти поколений делала все необходимое, чтобы часы шли без перебоев. Именно поэтому-то часы до сих пор ни разу не останавливались. Но несмотря на все это… Неужели часовщик допустил какую-то оплошность, когда неделю назад настраивал часы в последний раз, готовясь к встрече Нового года? В груди часовщика стучало — тук-тук — почти так же громко, как стучали сами часы, когда еще были исправны.

Бледный от тревоги часовщик немедленно взялся за работу. Он стучал маленьким молоточком по винтикам и шестеренкам то там, то здесь, а потом вдруг выдохнул с огромным облегчением.

— А, понял! Самая большая шестеренка сломалась. Ну, раз так, все проще простого. Заменить — и все дела. В три минуты управлюсь.