Ведьма-хранительница

Меня не оставляло противное, гнетущее ощущение, что время работает против меня. Что, если Лён сейчас заново умирает где-то в лесу, так и не сменив ипостась? Он скверно выглядел, и эти глаза… Живя в Догеве, я только по ним и отличала вампиров от ручных волков, которых там полным-полно. Стоп, а что, если в долине вообще нет настоящих волков?! Что там говорила Крина — «убедился, что сдал меня в хорошие руки, и ушёл»? Неужели раньше он тоже был вампиром, а потом умер и остался с ней после смерти — безмолвным преданным зверем, воспоминанием, «которым нельзя жить, каким бы хорошим оно ни было»?

Тогда мне не на что надеяться.

Вид у меня в этот момент был такой измученный и несчастный, что какой-то добросердечный прохожий бросил мне на колени медную монетку. Я подняла глаза и увидела корчмаря с потрошёным гусем под мышкой — видимо, все подручные оказались заняты, пришлось лично наведаться к мяснику. Спохватившись, он начал извиняться — не признал-де.

Я только махнула рукой, возвращая подаяние.

— Стряслось чего? — сочувственно поинтересовался он, пряча денежку.

— Просто устала.

— Жаль, а я вам как раз работёнку хотел предложить… — огорчился он, перекладывая гуся в другую руку. — Ну да это не к спеху, так, оборотня приструнить…

Слегка опешив, я осторожно уточнила: что именно я должна сделать с оборотнем?

— А что угодно, лишь бы угомонился, — досадливо брякнул корчмарь. — Совсем, собака, стыд потерял — ночами по селу бегает и в окна заглядывает, спасу нет. Хорошо, ежели со своей женой тешишься: поглядит и отстанет, а чуть соседку в гости зазовёшь — совестить начинает, да проникновенно так, будто по-писаному, аж волосы дыбом встают. И реки огненные поминает, и мракобесов с ухватами калёными, и что оные теми ухватами вытворяют… Лучше бы загрыз кого, проклятый, да на месяц успокоился, как вся порядочная нежить. Мы уж и дайну жаловались, а он только глаза к небу возводит и пальцем туда же тычет: это, мол, божья кара, за грехи наши ниспосланная! Молитесь да жертвуйте почаще. Только мы лучше один раз вам скинемся, чем непотребства всякие каждую ночь выслушивать, а поутру в храм со свечкой бежать.

— Так уж и каждую? — усомнилась я.

Корчмарь смутился и забормотал, что это-де так, для красного словца, но оборотень и впрямь надоел хуже горькой редьки, и пущай я с ним что хочу делаю, лишь бы порядочным людям отдых не отравлял.

Я пообещала подумать, а пока вернулась на главную улицу, купила пирог с капустой и рублеными яйцами, перекусила и немного успокоилась. Не стоит отчаиваться раньше времени, ведь разбойники зачем-то охраняли тело Лёна, не сожгли и не прикопали. Волк в клетке им без надобности, труп тоже. Да, они рассматривали и такие варианты, но не торопились. Выходит, всё-таки надеялись воскресить и использовать, уповая на какой-то реар. Что бы это могло быть? Вампиры наверняка должны знать. Ох, как же мне не хватало Лёна — с его дурацкой привычкой умалчивать о вещах, которые мне, с его точки зрения, знать не следовало, но честно отвечать на прямой вопрос… Не раз и не два у меня дыбом вставали волосы, когда я совершенно случайно узнавала, например, что кратчайшая дорожка между столицей Догевы и одним из крупных селений, которой почему-то никто не пользуется, ведет через заброшенное кладбище, и ходят слухи, будто там нечисто… Это после того, как я ходила по ней добрый месяц и даже присаживалась отдохнуть на такие удобные холмики! Сам Лён, если и составлял мне компанию, неизменно стоял рядом, уверяя, что не устал, и настороженно озирался по сторонам. «Какая разница, — потом оправдывался он, — по кладбищам ходить не запрещено, и если тебе так удобнее, зачем мне портить человеку настроение?..»

Леший побери, я бы всё отдала за очередную его шуточку или хотя бы за возможность оказаться рядом на той поляне, даже если бы мне уйти с неё не удалось…

Нет, мне просто необходимо было отвлечься. Я решительно вытерла мокрые глаза, запихнула в рот корку от пирожка и отправилась «струнить» оборотня.

Не мудрствуя лукаво, я устроила засаду возле корчмы, присев на колоде за поленницей. Отсюда великолепно просматривался задний двор, куда выходило большинство окон. Я особенно не пряталась, просто молчала и не шевелилась, а тёмная одежда помогала затеряться в ночном мраке.