Ведьма-хранительница

— Лучше на водопое, — поразмыслив, ответил Кузьмай. — Болотную жижу она не пьёт, бегает к роднику. Тут криничка неподалёку, срубом обнесённая. Сруб-то за годы наполовину в землю врос, днём селяне воду выбирают, а под вечер она высоконько стоит, как раз кобыле дотянуться. Вот из деревни вернусь, и сходим.

* * *

Дождь утих так же внезапно, как и начался, но искать живоглота по колено в грязи мне что-то не хотелось. Я осталась в ските с Травником ждать обещанного поросёнка, от нечего делать разглядывая книги на полках. На самом видном месте, разумеется, стояли замусоленные фолианты по травоведению, нижние полки были отведены для иных разделов магии, на верхних усердно копили пыль свитки. Я присела на корточки и пробежалась пальцем по корешкам. Некоторые из них коротко вспыхивали, давая понять, что книга дастся в руки не каждому — чужаку способна плюнуть в лицо огнём или вовсе не открыться. В самом углу стоял ветхий справочник по неестествознанию, по которому, наверное, обучался сам Травник и который с тех пор не открывал. Рисунки в нём были наивные, схематичные, боевые заклинания перемежались суеверными указаниями вроде «поплевать через левое плечо». Я фыркнула, представив себе озадаченную морду упыря, когда я, вместо того чтобы треснуть его мечом промеж глаз, начну старательно отплёвываться.

Поймав спиной испытующий взгляд, я захлопнула книгу и обернулась. Магистр задумчиво откинулся на спинку кресла, пыхая трубкой. Дымок, как живой, цельно струился к печи и выскальзывал через трубу, не оставляя запаха.

— Вольха, скажите, — помолчав, спросил он, — вы не теряли в Догеве сознания? Не было головокружения, тошноты, чувства, будто проспали сутки?

— Нет, и укусов на шее тоже не замечала, — ехидно добавила я.

— Я не имел в виду, что они вас кусали, — мягко сказал архимаг, — но существуют иные… способы воздействия.

— Повторяю: нет!

— Как скажете, — уверенности в его голосе не было. — А когда вы в последний раз болели?

— Магистр, либо вы рассказываете всё без утайки, либо перестаёте задавать глупые вопросы.

Травник огорчённо развёл руками: мол, умолкаю. Я прикусила губу, но допытываться не стала.

* * *

О возвращении Кузьмая мы узнали задолго до его появления на опушке, по громкой ругани и невнятным блеющим звукам. Ученик тащил на веревке пегого козла с обломанным левым рогом, лохматого и пучеглазого. Козёл упирался, Кузьмай настаивал.

— Во, — угрюмо буркнул он, — насилу приволок. Пущай теперь живоглот с ним мучается!

Я принюхалась и поспешно зажала нос. Мягко говоря, от козла разило. Крепко — смердело до невольно исторгнутой слезы.

— А что, — осторожно прогнусавила я, — поросята кончились?

Кузьмай, и сам не уверенный в равноценности замены, начал оправдываться:

— Молочных ни у кого нет, а за подсвинков такую цену заломили, что козёл дешевле обошёлся!

— А может, тебе ещё и приплатили, чтобы ты его забрал? — вкрадчиво поинтересовался Травник.

Кузьмай обиделся:

— Два кладня отдал, и то битый час торговался! Поросёнок — тьфу, не будет живоглот на него размениваться, а козел — он большой, его издалека видать…

— Насчёт него и слепой не ошибётся, — поддакнула я. Козел нагнул голову и мстительно боднул Кузьмая пониже пояса. — Что ж, привяжи у скита. Будем надеяться, у живоглота насморк…

Глава 6

Как показала практика, козла следовало привязать подальше. Лучше всего — на другом краю болота. За день он успел перебодать меня, Травника и двух робких мужичков, заглянувших к отшельнику за снадобьем от чирьев. Манька и та обходила его стороной, недовольно отфыркиваясь. Блеял он исправно, громко и гнусаво, так что все окрестные живоглоты с нетерпением ожидали ночи, дабы с наслаждением придушить мерзкую тварь. К вони мы притерпелись, но когда козёл со всей дури принимался таранить ствол за неимением иного противника, от грохота закладывало уши. Я едва дождалась вечера, чтобы отправиться с Кузьмаем к роднику.

Парень не соврал, в сумерках Ромашка прискакала на водопой. Развевая гривой в лёгком галопе, она плыла над трясиной как привидение. За ней бесшумно летела чёрная тень, то бок о бок, то обгоняя, то отставая на корпус.

Я протёрла глаза.

Две лошади, белая и черная, мчались по открытому пространству болота вдоль горизонта.

Я ничего не понимала. Ну ладно, Ромашка ещё пользуется современными достижениями магии, а как скользит над трясиной вторая? И откуда она там взялась? Здоровенная какая, наверное, жеребец?

— Кобыла, — Кузьмай, не подозревая, ответил на занимавший меня вопрос. — Совсем молодая, однолетка, но рослая, не иначе как в отца пошла. Прошлой весной я её первый раз заметил, совсем ещё жеребёнком была, но от матери не отставала. Я-то думал — кобыла недавно ожеребилась, жеребёнок крохотный, догоню. Куда там! Задрали хвосты, ровно кошки дикие, да ка-ак припустят поперёк трясины! Белая прямо по бочагам, жеребёнок — с кочки на кочку. На козе ещё догнал бы, а так…

Парень безнадёжно махнул рукой. Лошади, словно подчиняясь его жесту, остановились и повернулись к нам.

— Ромашка! — позвала я. — Иди сюда, девочка!