Ведьма-хранительница

Наконец лошадь встала. Нет, она не замедляла шаг, не тормозила задними ногами, встала — и всё, словно чье-то заклинание превратило живое существо в каменную глыбу, неподвластную инерции. Я так не умела и кубарем полетела через услужливо опущенную шею. Ехидно заржав, чёрная кобыла переступила через моё распростёртое тело и, помахав хвостом на прощание, растворилась в непроглядном тумане Козьих Попрыгушек.

Приподняв голову, я только и смогла плюнуть ей вслед набившейся в рот тиной. Тропа, поперёк которой я лежала, была единственной безопасной дорогой через болото. Треклятая кобылица аки посуху промчалась через самое сердце трясины, чьего ненасытного чрева остерегаются даже лягушки.

— Вольха! Вольха!!! — заголосили вдалеке. — Иде ты-ы-ы? Ау!!!

— Ау! — отозвалась я, различив алую точку по направлению звука. — Кузьма-а-ай! Я на тропе! Иди сюда-а-а!

Ученику Травника, снабжённому факелом, выросшему на болоте и знавшему наперечёт каждую кочку, потребовалось не меньше получаса, чтобы пройти треть версты по едва заметной тропе. Вечерний туман заботливо укутал Попрыгушки жёлтым одеялом, ускорив наступление ночи.

— Ты в порядке? — парень перебросил факел в левую руку и помог мне подняться.

— Вроде бы, — я потерла ушибленный копчик и одёрнула куртку. Штаны на заду пропитались болотной жижей.

— А где чернуля? — Кузьмай настороженно вертел головой, словно опасался, что из тумана за спиной высунется усатая морда и цапнет его за мягкое место.

— Ускакала по тропе в другую сторону, — я слегка покривила душой. Мне казалось, что лошадь затаилась в тумане и сквозь него наблюдает за нами всевидящими янтарными глазами. — Славная кобылка, верно? А какая выносливая! Галопом проскакала добрых пять верст — и даже не вспотела, да что там — не запыхалась!

Зато с меня пот лил ручьями — правда, по другой причине.

— Добрые лошади по трясинам не гойсают, — пробурчал Кузьмай. — То и не лошади вовсе, а беси болотные. Явится такой честному человеку, поманит, в руки дастся, да и нырнёт в бочаг вместе с всадником.

— Брось, не нырнула же, — неуверенно отмахнулась я.

— Не нырнула — потому как ведьму в тебе почуяла, — подумав, заключил Кузьмай. — А супротив ведьмы ни один бесь не выстоит, потому — остереглась топить.

— Очередная байка, Кузя, — хохотнула я. — Беси, я бы сказала, весьма охотно идут на контакт с ведьмами — с целью пообедать. И рано или поздно какой-нибудь бесь мною, да и тобою подзакусит, так что не рассчитывай на ведьминскую неуязвимость и неосведомлённость бесей в этом вопросе.

Кузьмай украдкой перекрестился. Мы потопали обратно, парень низко держал факел, высвечивая тропу. Пот остыл и сошёл, в мокрых штанах стало зябко, словно кто-то прорезал в них дыру и в неё беспрепятственно задувает ледяной ветер. Трава не успела высохнуть после дождя и щедро поделилась водой с моими сапогами; в левый вошло больше, он хлюпал громче и противнее. Я плелась за Кузьмаем, бездумно отсчитывая шаги. Сто, двести, пятьсот… Вдали нарисовалась Куща, длинные узкие облака хищно скользили над деревьями, словно выглядывая поживу. Факел чадил и фыркал на последнем издыхании.

— Слышала? — шепнул Кузьмай, больше лязгая зубами, чем двигая языком. — Воет.

Мелодичный, тоскливый, пробирающий до костей вой накатывал волнами как далёкий прибой, то разбавляя ночную тишину, то переплетаясь с ветром.

— Там, — стараясь не поддаваться панике, я махнула рукой на север, — приближается. Интересно, оно идёт посуху или плывёт над трясиной? Если ты знаешь нужную тропу, можно пойти ему навстречу. Не хотелось бы разминуться и потом всю ночь ожидать приветливо оскаленной морды в окошке.

— Мы же от-т-туда пришли, — лицо Кузьмая белело во тьме, как не прожаренный блин. — Т-тропа вильнула….

— Прекрасно! — я деловито размяла пальцы. — Выходит, оно идёт за нами. Кузя, чуть-чуть помедленнее, но не останавливайся, чтобы оно не почуяло подвоха.

Кузьмай одобрил только вторую частью плана, но бросить меня посреди болота не посмел. Идти стало значительно веселее, ногам не терпелось резво пуститься наперегонки.

До леса оставалось шагов двести, когда факел чихнул и угас. Раскалённый уголь на конце медленно потускнел, словно вбирая отданный ранее свет.

Мы застыли на месте. Над трясиной перемигивались болотные огоньки, невдалеке истошно блеял несносный козел. Потом замолчал, но воя мы тоже не услышали.

— Отстал? — с надеждой пробормотал Кузьмай.

— Подкрадывается, — неумолимо отрезала я. — Как у тебя с практической магией?

Травник судорожно сглотнул, что вряд ли можно было истолковать как положительный ответ. Видимо, прикладные дисциплины ему не давались.

— Тогда хотя бы под ногами не путайся, — вздохнула я. Закатала рукава и начала поочередно щёлкать пальцами обеих рук, развешивая в воздухе комки пульсаров. Мне не хотелось выдавать живоглоту наше точное местонахождение, и они вспыхивали с задержкой, отлетев локтей на двадцать. Я успела сотворить девять штук, когда редкий лязг Кузьмаевых зубов перешёл в дробный стук и нечленораздельное мычание. Его указательный палец трясся в унисон с челюстями.