Ведьма-хранительница

— Вот что, глупая девчонка, иди-ка ты отсюда, пока я тебя снова в первоклашку не превратил, а то и в кого похуже, — устало сказал Учитель. — Раньше надо было думать. Лекции пропускать, учиться на двойки. А теперь будь добра соответствовать званию дипломированного специалиста.

Я злобно развернулась на каблуках и почти побежала к выходу. Ещё не известно, кто кого превратит! Эх, поспешила я с блокадой; стоять бы Учителю в музее рядом с чучелами, пылью обрастать, первокурсниц бы к нему на экскурсию водили…

— Да, ещё…

Я остановилась в дверях, слишком сердитая, чтобы оглядываться.

— Насчёт экзамена — я поставил тебе «отлично». Молодец. Вот уж не ожидал — с твоим-то неприятием лёгких путей и напрашивающихся решений! — Учитель одобрительно хмыкнул. — Я был уверен, что ты не воспользуешься Миртоном. Даже зеркала не заготовил. А зря, как оказалось.

Прежде чем я успела осмыслить это заявление, дверь захлопнулась, наподдав мне по ягодицам.

Выпускной вечер был безнадёжно испорчен. Не радовала ни еда, ни впервые разрешённый хмель, ни новое серебристо-синее шёлковое платье, сшитое догевскими портнихами, — прощальный подарок Лёна, повергнувший в чёрную зависть добрую половину выпускниц (наверное, эта половина была недостаточно доброй). Вдохновенная и возвышенная речь Учителя, расписывающего прелести ожидающего нас трудового пути, не вызвала у меня ожидаемого энтузиазма. Воздержавшись от аплодисментов — потолок актового зала и так грозил рухнуть — я тихонько выскользнула на улицу. Стянула намозолившие туфли, прошлась голыми пятками по тёплой земле, постояла у ограды, любуясь звёздами и уходящей вдаль дорогой, тускло светящейся под луной.

— Грустиш-ш-шь, малыш-ш-шка? — сочувственно прошипело за спиной.

Надо мной нависла чёрная гора с мерцающими змеиными глазами. Дракон шевельнул кончиком хвоста, подсекая мне колени. Рассмеявшись, я шлёпнулась на скользкую чешую, ухватилась за пластины склоненного набок гребня.

— Грущу?! Да я пылаю праведным гневом! Смотри, как бы у тебя хвост не расплавился!

Огнеупорный дракон только фыркнул, пристраивая голову рядом со мной. Я протянула руку и почесала мякенькую, мелкую вязь серебристых чешуек на драконьем подбородке. Рычарг довольно прижмурился.

— Вс-с-е ус-сстроится, малыш-ш-ш-ка… Что такое два года? Пус-с-стяк, ос-с-собенно для вампиров и магов. Вернеш-ш-шся ты в с-с-свою Догеву, никуда она от тебя не денется…

— Если бы всё было так просто! — я вздохнула, беззастенчиво используя драконий хвост уже в качестве кушетки. — После Догевы во мне что-то сломалось, Рычарг. Зимой сидишь в комнате и думаешь: как хорошо тут, у очага, как приятно понежиться под одеялом, поболтать с подружками, прогуляться по рынку, купить что-нибудь вкусненькое… А летом хочется бежать из дома куда глаза глядят — отмахать десяток верст по пустынной дороге, посидеть на берегу озера, послушать шелест волн, вздремнуть на опушке леса… И меня совершенно не волнуют ни моя репутация, ни будущее, ни сомнительные тылы в виде дворцов. Я хочу просто идти вперёд. Всё равно — куда. Всё равно — зачем. Лишь бы вперёд. Вернуться в Догеву? Да! Но ещё больше я хочу туда возвращаться. Возвращаться и снова уходить. А впрочем, я сама толком не знаю, чего я хочу. Наверное, это меня и тревожит…

— Ты знаеш-ш-шь, — спокойно прошипел дракон, не размыкая век, — ты с-с-сама вс-с-сё прекрас-с-сно объяс-с-снила. Прос-с-сто пока не с-с-смирилась.

— С чем? — настороженно спросила я.

Дракон усмехнулся. Во тьме засветились две лукавые щелочки.

— У тебя крас-с-сивые глаза, — проворчал он, — с-с-слишком крас-с-сивые… Не бес-с-спокойся, девочка, вс-с-сё будет в порядке. Из тебя выйдет прекрас-с-сный маг-практик…

— Практик, как же… — раздосадовано протянула я. — Да за два года я все навыки растеряю, упыря от зомби не отличу, кому я такая нужна буду?! Самая распоследняя ведьма погнушалась бы такой «непыльной» работёнкой… Ведьма… Ведьма!!! Живём, Рычарг!

Глава 4

Это был очень важный приём. От него зависела моя дальнейшая судьба. Ничего удивительного, что я начала готовиться к нему с вечера — смочила волосы пивом, но не стала ни расчёсывать, ни заплетать в косички. К утру они вздыбились жутким колтуном, скошенным влево; самая трудолюбивая корова не сумела бы зализать их до такого состояния.

На макияж (жёлто-серая пудра, чёрная помада и фиолетовые тени) ушло около часа, но я добилась-таки нездорового, трупного оттенка кожи.

Поиски подходящего к случаю костюма затянулись надолго. К счастью, у Вельки так и не дошли руки выбросить старую серую кофту, рваную и выпачканную сажей — мы прочищали ею дымоход, намотав на швабру. Вместо юбки сгодилась половая тряпка, подпоясанная веревочкой. На шею я повесила ожерелье из сушёных майских жуков (выпросила у ребят с факультета Травников), за неимением браслета нанизала на нитку мышиные черепа, а на шею кокетливо повязала набивное чучело гадюки.