Ведьма и ее питомцы

— Ты случайно не про тетушку Гекату? Хотя я не помню, чтобы у нее был сын.

— Нет, с Гекатой Бастинда давно разругалась в пух и прах. Я имею в виду Саломею. Они вместе учились. Помню, как обе вертелись около моего котла и подбрасывали туда сушеных мышей. Какие были времена. Две малявки, а уже такие задатки.

— Конечно же, я знаю госпожу Саломею. И я помню ее пухлого, капризного сынка. Избалованный гаденыш при нашей последней встрече бросил мне в капюшон комок грязи. И я помню, что он постоянно хныкал и жаловался, так что вряд ли его можно назвать Молчаливым. Тем более, его звали не Бранвейн, а Данфунг.

Генгема покачала головой:

— Сейчас он подрос. И сменил имя для благозвучия. Взял псевдоним.

— Но он же был дурак дураком. Засовывал в ноздри карандаши и кричал, что это волшебные палочки. — Я закатила глаза.

— Знаешь ли, все дети ведут себя глупо. Вот ты, Матильда, целовала пойманных лягушек в надежде, что одна из них окажется заколдованным колдуном. Или еще был случай…

Я испугалась, что бабушка унесется в воспоминания о моем детстве и поспешно спросила:

— Так что с Молчаливым? Бранвейном, который, оказывается, простой Данфунг?

Если меня спросить, то имя "Бранвейн" ничем не лучше "Данфунга". Помимо воли в памяти всплыло мальчишеское лицо, перемазанное грязью. И еще у Данфунга торчали уши. И в солнечный день они почти светились. И надо сказать, что лицо голема не имело ни одной общей черты с тем, с кем мы в детстве бросались песком.

— О, — В темноте у Генгемы вспыхнули глаза. — У него с твоей матерью возникла порочная связь.

Эта новость ничуть меня не шокировала, о чем я немедленно сообщила:

— Не вижу ничего плохого в том, что маг моложе ведьмы и они…

— Нет, — перебила меня бабушка, — если бы они были любовниками, все было бы гораздо проще. Он убедил Бастинду открыть ему секреты колдовства. Матильда, твоя мать не доверяла их даже тебе.

— Хм… а вот это немного обидно.

— Как только он получил что хотел, этот гаденыш, лишенный принципов, открыл свое истинное лицо. Наговорил всякого. Вышло некрасиво. Так что война с Молчаливым дело глубоко личное, болезненное, и поскольку задета гордость семьи, то я тоже участвую.

— И ты предлагаешь мне присоединиться?

— Естественно.

— Мне стоит игнорировать тот факт, что вы подчистили мне память?

На лице Генгемы не было никакого раскаяния. И она даже не посчитала нужным притвориться.

— Все стало таким сложным, — скривилась она. — Согласись, поколдовать над големом будет интересно. Достойная задача. И потом мы исчезнем, ты снова будешь бродить одна и с чистой совестью начнешь бормотать себе под нос. Что скажешь?

Я почти согласилась, почти. Но лучше не давать опрометчивых обещаний.

Глава 21. В которой плетутся интриги и объявляется война

Рука голема дернулась, по его телу пробежала сильная дрожь, грудь начала вздыматься — пародия на дыхание, а потом с тихим звоном, как будто кто-то поставил чашку на блюдце, открылись глаза.

— Еще, еще, — командовала Генгема, ее пальцы двигались так быстро, что я едва успевала следить, как один магический пасс переходил в другой.

Ма тоже не отставала. "Оживление" требовало невероятного мастерства и концентрации сил. Бастинда, произнося заклинание на незнакомом мне языке, подошла к голему и коснулась его груди. На гладком фарфоре появилась сложная огненная печать. Таких нужно было нанести еще шесть.

Я заметила, что на лбу у матери выступила испарина. Она сильно побледнела от напряжения, или от злости, или от злобного напряжения.

— Не хочешь помочь, Матильда?

— Хм… А ты не хочешь вернуть мне украденные воспоминания?

Естественно, она не хотела. Иначе не стала бы ничего забирать. Но я времени зря не теряла: в моей комнате зрело зелье для возвращения памяти, обнесенное мощной защитной стеной из заклинаний и для надежности скрытое чарами невидимости.

— Все еще злишься? Ну, полно дуться, дорогая, — сказала Генгема, не прерывая череду движений и не поворачивая головы.

Под действием первой печати голем сел в кровати. Его незрячие глаза смотрели на меня в упор. Было жутковато.

— Я только согласилась понаблюдать за вашим ведьмовством, что и делаю. Мне еще надо дать моркови единорогам. Так много дел…

На самом деле, помимо простого любопытства, мне не хотелось упускать ведьм из виду. А то мало ли опасных идей может родиться в двух блестящих головах.

Голем немного перестарался.

— Кстати, люди не умеют смотреть назад, — озвучила я очевидное.

— Добавь знак "лиард" ему на шею, Бастинда.

В комнате воздух так и трещал от накопившейся магии. Мама с бабушкой почти не разговаривали. Обрывков магических формул было достаточно, чтобы они понимали друг друга.

После магической коррекции голем стал выглядеть поживее, но каждое его движение выдавало наличие кукловода.

Ведьмы сердились, использовали большее количество чар. Но я чувствовала: еще немного, и они начнут терять терпение и насядут на меня серьезно. Мне не хотелось обострять и без того острую ситуацию, да и если они быстрее съедут отсюда, я только выиграю.

— Если хотите, чтобы я вам помогла, тогда не помешает хоть капля честности с вашей стороны.