Вечная любовь

Крепкие руки удерживали, не позволяя даже повернуть голову, и Ульяна не сразу поняла, что этот надсадный вой, бьющий по ушам - её собственный. Она пиналась, пыталась если не освободиться, то ослабить хватку, чтобы не дать опуститься занесенному ножу... И вдруг церемонию нарушил пронзительный вопль:

- Аиджи! Ты же обещала!

Жрица не обращала внимания, даже головы не повернула, и не сбилась с такта. Шон бился в руках схвативших его людей и выл от бессилия. Но Ульяна уже не видела: она как кролик, зачарованный удавом, смотрела на приближающуюся Аиджи.

Нож начал движение вниз, и тут жрица покачнулась - ей под ноги прилетел один из тех, кто пытался удержать Шона. В отчаянии Тигр умудрился высвободиться и теперь пробивался к жертвеннику, в который превратился саркофаг. Но его тут же оттеснили, песня возобновилась, и на лицо Ульяны опустился туман. Она скосила глаза и задохнулась: из Чаши, что стола в изголовье, текли клубы синеватого дыма. Тонкими струйками они оплетали ножки, скользили по светящейся поверхности нефрита, обнимали плечи... Руки держащих Ульяну мужчин отдергивались, лишь бы не встретиться с невесомыми щупальцами, но свободы это не прибавило: тело опутала призрачная сеть.

Она прижимала к саркофагу, давила на грудь, мешая дышать. Но Ульяну это уже не беспокоило: все её внимание было приковано к полыхающему кончику ножа. Клинок приближался, и она поняла: лезвие сделано не из стали, а из серого, до зеркального блеска отполированного камня.

Зачарованная бликами на острие, Уля не видела, как Шон расшвырял противников и вскочил на ноги, а потом, поняв, что не успеет, кинулся прочь, перескакивая с одного камня на другой. Не видела, как вылетает из ножен меч, и заступивший путь падает, а поверхность ртути снова замирает, приняв жертву.

Острая боль на миг привела в чувство, заставила забиться, вырываясь из кокона, но туман уже начал окрашиваться алым. Кровь пропитывала его, словно вату, и ему уже мало было Ульяны. Щупальца дернулись, и с краев саркофага устремился вниз пламенеющий водопад. Он расползался по полу, заполнял лепестки, отшатываясь от ног стоящих на них людей... И ртуть заволновалась, чуя его присутствие.

Жизнь утекала из Ульяны капля за каплей. Голова кружилась, и все ощущения свелись к пульсирующей болью точке. Не сойти с ума позволяла мелодия. Ульяна цеплялась за неё, как утопающий, впускала в самые сокровенные уголки души и замечала, что боль уменьшается с каждой нотой. Напев напоминал реку, и Уле стало казаться, что она лежит в лодке, подхваченной медленным течением. Покой и безразличие окутали измученную душу, стало хорошо и тепло, и дрема смежила веки... Ульяна засыпала, и было все равно, что случится дальше. Она не видела, как снова поднялся нож, как в синих глазах Аиджи полыхнуло пламя... И вскрик, вырвавший из сна, показался неуместным. Он не вызывал ничего, кроме недоумения, ярости и новой вспышки боли.

Крики, звуки ударов, лязг стали... Все закружилось. Уле показалось, что её затягивает в какую-то черно-багровую воронку, вертит и кидает из стороны в сторону.

- Освободи меня, придурок! - последнее, что она услышала прежде, чем погрузилась в темноту.

Там, в пустоте, единственным маяком и путеводной нитью была мелодия Аиджи. Ульяна не сразу поняла, что голос поменялся, стал мягче, красивее и сильнее. Ноты звучали увереннее, а потом... потом сделалось понятно, что поет она сама. Нет. Не она - Лишана. Но ведь она и есть - Лишана? И кто такая Ульяна? И...

23

Рев огромных животных... Лязг стали. Вопли раненых... Люди не могут так кричать! Но это... и не люди!

Два змееподобных тела, сверкая чешуей, скользят среди чудовищ, и длинные когти терзают плоть врага. Демоны не отстают - драконы покрыты ранами, и пусть силы неравны - не сдаются. Движение лапы, скрежет, какой бывает, когда железо скользит по железу, удар... и крик боли, который заглушается громким шепотом:

- Ритуал нужно провести до конца...

Знакомый голос. В груди разливается тепло и радость. Нет - восторг. Хочется вскочить, подбежать, утонуть в крепких, нежных объятиях и говорить, говорить о том, как же она скучала!

Ульяна перепугалась. Это были не её мысли, не её чувства, не её желания. Но от осознания стало легче: переполнявшие эмоции отступили, и разговор стал звучать четче.

- Нельзя! - второй голос тоже показался знакомым, но уже самой Ульяне. - Там сейчас ловушки повсюду! Драконы пока сдерживают демонов, но стоит этой женщине умереть... Врата распахнутся. Мы не можем допустить подобного.

- Проклятье... Аиджи... Что она натворила?

- Что ТЫ натворил! - в словах зазвенела ярость. - Какого...

До Ульяны вдруг дошло, что мужчины разговаривают не по-русски. Незнакомые звуки, тем не менее, складывались в осмысленную речь. И она её понимала!

Удивление оказалось таким сильным, что Уля забыла о попытке быть осторожной и открыла глаза.

Отблески костра плясали на каменных стенах, и на мгновение показалось, что она все еще там, в пустыне, на дне пересохшего колодца, а произошедшее - нелепый и страшный сон.

- Очнулась? - над ней склонился Шон.