Вечер в Византии

— По-моему, ты слишком строга. — Ему было неприятно, что разговор принял такой оборот. — Это же давняя, почтенная традиция. Был такой писатель — и довольно хороший — Самюел Клеменс, который подписывал свои книги «Марк Твен». — Крейг видел по лицу Энн, что не убедил ее. — Скажу тебе откровенно: все это — от неуверенности. Или еще проще — от страха. Никогда раньше я не писал и не имею ни малейшего понятия, хорошо или плохо у меня получилось. Пока я не выясню мнение других, я чувствую себя в большей безопасности, скрываясь под чужим именем. Это ты можешь понять?

— Могу. И все же считаю это неправильным.

— Предоставь мне самому судить о том, что правильно, — а что неправильно, Энн, — сказал он нарочито решительным тоном. Не тот у него возраст, чтобы жить по законам незапятнанной совести собственной двадцатилетней дочери.

— Ладно, — с обидой сказала Энн. — Если не хочешь, чтобы я высказывала свое мнение, я буду молчать. — Она положила рукопись на стол.

— Милая Энн, — ласково сказал он. — Ну конечно, я хочу, чтобы ты высказывала свое мнение. Но я хочу высказывать и свое. Справедливо?

Она улыбнулась.

— Ты считаешь меня ребенком, да?

— Иногда.

— Да я, наверно, и есть ребенок. — Она поцеловала его в щеку. — Иногда. — Она подняла стакан. — Будем здоровы.

— Будем здоровы, — сказал и он. Она сделала большой глоток виски.

— Мм! — промычала она от удовольствия. Он вспомнил, как она в детстве пила перед сном молоко. Энн оглядела просторную гостиную. — Должно быть, ужасно дорогой номер, да?

— Ужасно, — согласился он.

— Мамуля говорит, что ты кончишь нищим.

— Думаю, мамуля права.

— Говорит, что ты дико расточителен.

— Кому же знать, как не ей, — сказал он.

— Она все спрашивает, употребляю ли я наркотики. — Энн явно ждала, что он тоже задаст ей этот вопрос.

— После всего, что я видел и слышал, — сказал он, — я считаю само собой разумеющимся, что в Америке нет студента, который не попробовал бы марихуаны. Полагаю, что на тебя это тоже распространяется.

— Да, распространяется, — сказала Энн.

— И еще я полагаю, что ты достаточно умна, чтобы не баловаться чем-нибудь похуже. Вот так-то. А теперь наложим запрет на разговоры о мамуле, хорошо?

— Знаешь, о чем я думала, глядя на тебя во время ужина? — спросила Энн. — Я думала: какой ты интересный мужчина. Эта твоя шевелюра, и ты не толстый; и морщины на усталом лице. Как гладиатор, ставший более осторожным, потому что старые раны дают себя знать.

Он засмеялся.

— Но у тебя благородные морщины, — поспешила добавить она. — Такие бывают, когда человек слишком много познал в жизни. Ты самый привлекательный из всех мужчин, которых я здесь видела…

— Ты еще мало кого видела за эти несколько часов, — сказал Крейг. Но он не мог скрыть удовольствия. «Глупое удовольствие», — сказал он себе. — Подожди дня два.

— Не одна я так думаю, — сказала она. — Все женщины в ресторане очень красноречиво на тебя поглядывали — и эта штучка мисс Сорель, и эта сказочная красавица — французская актриса, и даже Соня Мэрфи, и даже Гейл Маккиннон.

— А я и не заметил, — признался он. Это была правда. И во время ужина, и после он был поглощен своими мыслями.

— Вот в этом-то твоя прелесть, — убежденно сказала Энн. — Ты не замечаешь. Обожаю входить с тобой куда-нибудь — все на тебя вот так смотрят, а ты не замечаешь. Хочу сделать тебе одно признание, — сказала она, с наслаждением погружаясь в мягкое кресло. — Я и не представляла себе, что когда-нибудь стану взрослой и смогу разговаривать с тобой так, как сегодня днем и вечером. Ты рад, что я приехала?

Вместо ответа он подошел к ней и, нагнувшись, поцеловал в макушку.

Она ухмыльнулась и стала вдруг похожа на мальчишку.

— Знаешь, со временем из тебя выйдет неплохой отец — на радость одной девушке.

Зазвонил телефон. Он взглянул на часы. Почти полночь. Он не пошевелился. Телефон зазвонил опять.

— Ты не хочешь отвечать? — спросила Энн.

— Едва ли я стану счастливее, если отвечу. — Тем не менее он встал и взял трубку. У телефона был портье. Он спросил, не у него ли мисс Крейг: ей звонят из Соединенных Штатов.

— Это тебя, Энн. Из Соединенных Штатов. — Крейг заметил, что Энн нахмурилась. — Хочешь говорить отсюда или из спальни?

Она помолчала в нерешительности, потом встала, осторожно поставила стакан на столик рядом с креслом.

— Из спальни, если можно.

— Переключите, пожалуйста, на второй телефон, — попросил Крейг.

Энн ушла в спальню и закрыла за собой дверь. Немного погодя там зазвонил телефон, и Крейг услышал ее приглушенный голос.