Вавилон и Башня

– Время волков прошло. Обещаешь, что не будешь больше волком бегать?

– Обещаю, – ответил я. А что еще я мог ему сказать?..

– Молодец. Доброе утро, последний герой! – волчара хряснул меня по плечу лапой. – И не ходи туда, куда не хочешь идти. Лады?

– Лады.

Он спрыгнул со скамейки и пошел куда-то в сторону реки. У самой горки внизу помахал мне лапой и завыл:

– Время волков прошло.

«Сговорились вы все, что ли…»

Я протер глаза. Вроде все нормально. Парк как парк. Под лавочкой увидел бутылку. В ней чего-то прозрачное плескалось. Неужели не допили? Быть того не может! Во, в натуре, время волков прошло, чтоб парковые алкаши водку не допивали!

Попробовал. Да, она, водка. Опрокинул. Внутрь как будто поползло чего-то горькое. Но стало легче. Вот бляха, уже из помойки начал водку жрать! Так скоро в бича превращусь.

– Серый? Серый? – позвал я. Только никого уже рядом не было.

Вышел из парка, перед аркой стояла желтая шаха. Значит, не привиделось.

– Эээ… земеля, – стучусь к водиле.

– Чё? – отвечает заспанный мужик.

– Через плечо. До центра?

– До центра? – говорит он, как не догоняет, чё это такое «до центра».

– Да, е-мое, и ты братан туда же. Заводи давай.

– Ээээ… ладно, ладно… – поворачивает он ключ, чего-то чихает под машиной, раздается звук движка.

Одновременно слышу какие-то слова. Залезаю на пассажирское. Из торпеды лабает кто-то знакомую песню: «…Нарисуйте мне дом… в доме том укажите мне место, где бы упасть и уснуть, и не слышать зов глашатаев трубный…» Ну, блин, знамо дело, Александр Яковлевич, любимый бард всех волчар. Не слышать зов глашатаев, это дело хорошее.

Глава 4. Герман

<Россия, 2020-е>

Я вышел и сразу ощутил всю мерзость, которая происходит вокруг. Грязная замороженная каша под ногами, в голове что-то похожее. Захотелось водки. Опасный сигнал.

Только водка дает честную эмоцию, без привкусов и оттенков. Этого сейчас и не хватало. Честности.

Зашел в ближайший магазин, такой же грязный и скомканный, как и вся улица. В несколько рядов стояло много бутылок. Я взял первую из верхнего, тут же начал пить.

Во рту все быстро наполнялось едким привкусом спирта и желудочного сока. Мои внутренности, похоже, были против подобного потребления. Достал с другой полки пачку сока, попробовал заглушить всю эту гадость. Вроде как помогло. Сел между полками, отхлебывая то из одной, то из другой бутылки.

– А… вы брать будете? – спросил охранник, какая-то одутловатая свинья.

Желтые мертвые волосы, опустившиеся плечи, серо-голубые тусклые глаза на обрюзгшем лице. По виду из Рязани, без разбавленной монголами крови. Наверное, хорошим фермером был или даже производителем чего-то сельскохозяйственного.

Я представил его маленьким, где-то в деревне. Как он сидит на простых струганых досках, ловит мелкую рыбу. Как к нему подходит добродушный отец в огромных болотных сапогах:

– Ну что, готов к настоящей рыбалке, сын? – улыбаясь, теребит чадо по затылку.

– Готов, папа! – и показывает целое ведро мелких рыбешек, самое то для наживки.

Почему-то стало нестерпимо больно за этого парня. В свои двадцать шесть – тридцать лет он уже развалина. Больные ноги и спина, дряблые мышцы, серое землистое лицо. Сколько же вокруг таких измордованных созданий! Таких же, как он. Тоже, по ходу, попал в «унитаз заготовок», вот его и смыло.

– Буду, – и я протянул охраннику мятую купюру. – Господи, господи… – в голове заиграли какие-то вспышки.

Парень из Рязани что-то пытался мне сказать. Вроде: «Я не там… я не там… я не там…»

– Да, не там… совсем не там, – согласился я, посмотрев на него с жалостью и представив его тело, смываемое в канализацию, облипшее всякими нечистотами. Раньше я смотрел на таких, как он, с ненавистью и пренебрежением. – Господи…

Рядом с рязанским детиной стояла полка с какими-то банками. Цвета десятка этикеток сливались в одну мерзкую картину нечистот. В этот момент особенно хотелось уничтожить все это. Все, до основания. Каким бы это основание ни было.

Одна банка выделялась, с краю на полке. Большая, больше остальных. С ярко-красной надписью «Братик-томатик». Этот «братик-томатик», его уродское лицо в виде помидора, вроде как подмигивал мне, говорил, мол, «давай, давай, надо отмыть их всех»! И рязанский детина, на фоне этой мишуры и «братика-томатика».

В голове зашумело. Видимо, от водки. Я закрыл лицо руками. Заплакал.

– Э…э… мужчина, – прошло сколько-то времени. Кто-то тормошил меня за плечо. Это опять был он, парень из Рязани.

– Почему? – спросил я его.

– Я по-другому не мог, – ответил он.

– Почему? Зачем ты таким стал?

– Так получилось.

– Но почему, почему, почему… почему так получилось?!

Кажется, потом я заорал во все горло, и мне стало легче.

Я протянул еще какую-то купюру из пачки. Наверное, крупную, потому что он сразу ушел.