Вавилон и Башня

Все-таки грудь у нее роскошная даже сейчас. Повезло идиоту Брайену с его безвольно болтающейся нижней челюстью на «отрезанном» подбородке. Я даже представил, как Брайен трется атрофированной челюстью по соскам, ложбинкам, зарывается между ее великолепных сисек. Неужели я из тех, кто ревнует сестру? Как банально! Интересно, смог бы я переспать с Леной? Вот красивая женщина, в одном халате. Я у нее дома. Ее муж еще пару часов будет гулять с мелкими полудурками «гы-гы» и «иль-ей». Почему бы не трахнуться с ней?

Я помотал головой, пытаясь сбросить с себя эти мысли. Лена как будто что-то такое почуяла, потуже запахнула халат. Покраснела даже, что ли? Хотя, за ее косметикой, все равно не понять, какой у нее настоящий цвет лица.

– Как я? Как… ты знаешь, Хайнц в больнице.

– Да ты что? – всплеснула она руками, будто сильно расстроилась. Хотя Хайнца даже никогда не видела.

В тот момент, когда Лена раскинула руками, халат распахнулся довольно широко, показалась грудь. Пустяки, конечно, но Лена смутилась, снова потуже затянула халат, завязав двойной узел на поясе. От такого пуританизма ткань так натянулась, что надпись «паладини» как бы округлилась, подчеркивая правый сосок. Лена заметила и фыркнула. Я еле-еле сдержался, чтоб не захохотать.

– Подожди, сейчас переоденусь.

– Конечно. А то своими большими сиськами передо мной светишь.

– Да ну тебя! Пей лучше свой кофе.

Да уж… тоже мне, миссия! Дошел до того, что думаю о сиськах сестры. Хотя почему я не могу о них думать? Только из-за того, что у нас какой-то один ген и хромосом? Это ведь опять заготовки! «Заготовки, заготовки…» – кажется произнес я про себя, но получилось так, словно сказал в слух.

– Какие такие заготовки? – Лена появилась на кухне в спортивном костюме, бесформенном и безразмерном, как и полагалось по нынешней моде.

– Да какие-то заготовки, – рассеянно ответил я. Ну не рассказывать же ей! – Так вот… Хайнц. Сердечный приступ, а всего сорок восемь. Так что ты своего вице-президента отдела маркетинга побереги! Ему вроде тоже пятьдесят? Или сколько?

– Брайену всего сорок шесть, – укоризненно уточнила Лена, поджав губы. – И хватит дерзить. Лучше скажи, когда сам-то остепенишься, а? Сколько можно по телкам разным бегать?

– Остепенишься?

– Вот-вот. Хорошую постоянную девушку себе найдешь. Может, детей заведешь. Хотя какие тебе дети, ты и сам ребенок!

– Вот, всегда ты так! Не проходит и получаса, начинаешь говорить, как мать! Я…

– Герман! Ну хватит, мой хороший, – и Лена села рядом, опять принялась гладить меня по волосам за правым ухом. – Ты запутался, дорогой. Ты устал, ты потерялся. Я тебе говорю, что ты редко заходишь. И мы редко разговариваем.

Не знаю почему, но я опять ее обнял, положил голову на плечо. Она не отстранялась и тоже крепко обняла меня. На самом деле, я знал, что дело было совсем не в сексе. Физическое проникновение здесь ни при чем. Если бы мы с ней действительно переспали, это ничего бы не изменило. У нас было очень много общего, как будто мы проживали одну жизнь, в разных телах. Хотя, может, так и есть.

Я подумал о башне. А когда закрыл глаза, то увидел ее. Эту самую башню. Люди в длинных халатах, которые в прошлый раз разошлись в разные стороны, вернулись.

Все строители собрались вокруг башни, образовав что-то типа кольца, обнимались. Без всякой причины. Никто не умер, башня не упала. Они обнимались из-за того, что просто хорошо понимали друг друга. Как мы с Леной сейчас. На этой кухне, среди этого города, среди этого снега, то превращавшегося в грязную кашу, то опять покрывающегося замерзшей коркой. Ну и что! Даже среди этих улиц и этих сотен машин, всех этих лошемордых, свиноподобных, глистообразных…

– Лейнок! Лейнок! – это был Брайен с детьми. Сразу началась бессмысленная возня и болтовня, которую так любят иностранцы. – Эй, Джермани! Ваши вчера опять продули! – захохотал он.

– Привет, Брайен.

В следующий момент из гостиной раздался сильный шум, какой-то грохот и визг.

– О майн год! – наигранно прокричал он.

Оказалось, «гы-гы» хотел захлопнуть «иль-ю» в складной диван. Даже почти захлопнул, от чего тот орал как сумасшедший

– Дядь Гей-ман, – сам того не зная, скаламбурил «гы-гы». – Под-д-раки!

Я махнул в сторону коридора. Задабривать мелких всякой китайской дрянью было приятно. Как будто показываешь поросенку электрод, с помощью которого ему же и суждено сдохнуть. А он почему-то радуется.

Второй придурок, «иль-я», сидел на коленях у Брайена, хныкал. Брайен обнимал его, словно куклу, гладил по голове.

Я вспомнил, как точно так же он обнимал жопу одной клубной шмары, снюхивая с нее кокаин. Даже говорил что-то похожее, даже почти с такой же интонацией: «Ол райт, ол райт, май диар… ветс ис ол райт…»

– Герман, тебе нужен май протектион?

«Так и скажи, помощь, поддержка, придурок!» – все больше раздражался я при виде Брайена и его повисшего безжизненного ослиного подбородка. Правда ревную к Лене?!

– Итс окей, Брайен. Все нормально. Давай лучше сходим куда-нибудь в пятницу. Развеемся. Разрешишь, Ленок?

– Конечно…