Вавилон и Башня

Она заснула, уткнувшись носом в мое плечо. Ее лицо оказалось совсем близко, и я увидел в абсолютно красивом носу длинные жесткие черные волосы. Они ужасным образом переплетались, кустились, забирались в самую глубь носа. Это было ужасно. Мне захотелось немедленно оттолкнуть Лиду.

Опять передо мной возник строгий профиль и вороненые волосы, идеально уложенные волосы «бабули».

«Ты должен быть абсолютно великим», – спокойно сказала она. И я запомнил, запомнил это навсегда, словно ее слова стали частью меня.

Когда Лида совсем крепко уснула, я поднялся повыше на кровати, посмотрел куда-то в сторону, сам не понимая куда…

Мне представились какие-то джунгли с черными огромными стеблями волос из Лидиного носа, только гигантские, размером с деревья и большие зреющие тыквы под этими колосьями, такого… то ли светло-каштанового, то ли оранжево-карамельного цвета, лежащие на хорошо вспаханном черноземе.

И вот эти волосы-деревья растут ввысь, а набухающие плоды-тыквы все расширяются. Все дальше и дальше. Но куда уж шире может быть тыква?! Я близко увидел прожилки одной из них. Такое ощущение, что «мясо» тыквы уже переросло скрепляющие прожилки. И опять подумал: «Куда, куда?! Куда ж еще расти?!»

Потом почему-то вспомнил грудь своей первой жены, Лены. После всей этой страшной и холодной жизни в тайге хотелось какой-то теплоты, что ли… Чего-то такого мягкого, обволакивающе-нежного. Это как раз было у Лены. Тогда я поразился, как поролон бюстгальтера сильно врезался в ее грудь. Подумал, что бюстгальтер просто меньшего размера, чем нужно. Но когда она его сняла, то я увидел огромную мясисто-молочную грудь. И еще эти, еле различимые, синие прожилки, выступающие из-под светлой прозрачной кожи… как будто именно они сдерживали эту мясисто-молочную плоть. Как будто именно они скрепляют ее, пока могут. Правда, вот-вот наступит момент… и даже эти крепкие упругие вены не выдержат. Рыхлая, колышущаяся плоть прорвется сквозь них. Жуткая плоть, смесь жира и мяса, будет проходить сквозь них, в насмешку обволакивая их острые твердые переплетения…

«Вот, ужас! – понял я. – Это и есть наш мир. Жуткая, уродливая, но при этом такая живучая смесь из черных жестких стеблей и жирных тыкв, распухающих, разрастающихся. Со временем огромных и еще более жутких, чем черные стебли. Потому что, стоит им лопнуть, стоит им растечься своей клейкой отравой на все вокруг, как даже черные стебли не выдержат. Они поддадутся, их затопит. Страшная, всепоглощающая масса затопит всю землю и стебли тоже. Все заполнит эта безвольная, абсолютно пластичная масса, напоминающая смесь жира и мясного сока. Фу… какая гадость!»

Когда я все это представил, меня затрясло, замутило и чуть не вырвало.

Словно я сидел на одном из таких черных стеблей, сильно раскачиваясь от потока жирной массы, всматривался куда-то вдаль. Хотя всматриваться было совершенно некуда, везде и всюду, до самого горизонта, все уже затопила жирная масса.

«Так неужели Лена сильнее, чем Лида?! – подумал я, почему-то противопоставляя черные стебли Лиды и молочно-мясные тыквы Лены. – Быть не может!»

Раньше я был уверен, что Лида – самая сильная женщина из тех, что я встречал. Волевая, какая-то «упругая», в меру отчаянная. Этакий Чингисхан в юбке.

А теперь?! Как же я буду думать о стройной и «звонкой» Лиде, когда «мясистая» Лена так просто поглотила ее?!

В это время джунгли Лидиных волос все сильнее колыхались. Я сидел, цепляясь за черный колос, толком не зная, что с этим делать, потому что жирная кровяная масса затапливала, подступала все выше и выше.

– Борисыч! Борисыч! – кто-то позвал.

– Чего?

– Давай, давай… – что-то невнятное произнес голос.

– Чего давай?!

– Того, того…

Я переместился выше, как только мог, на самую верхушку черного колоса, закачался на нем в каком-то боевом темпе. Словно звал кого-то.

Наконец сверху появился… то ли самолет, то ли еще что… абсолютно белого цвета, будто слепленный из первого снега или из чего-то такого совсем чистого. Главное же, что этот «самолет» начал поливать такой же белой-белой, как и он сам, пеной все вокруг. Много, обильно, заливая до краев самые высокие стебли Лидиных волос. Белая пена съедала жирно-мясной сок, который все затапливал. Даже не просто съедала, а превращала во что-то твердое, недвижимое. Так, чтобы больше нельзя было растопить, пустить в ход эту гадость.

«Ага! – обрадовался я. – Вот он, тот самый момент!» Я спрыгнул с черного колоса. Не знаю зачем, не знаю куда, но спрыгнул. Точно был уверен, что так и нужно.

«Абсолютно великим», – опять услышал я голос своей умирающей на подводах бабушки.

Абсолютно великим! Как это?! Как это возможно?! Можно ли назвать этот жирный сок, затапливающий всю землю, абсолютно великим? Конечно нет! А можно ли назвать черные колосья абсолютно великими? Нет! Их затапливал сок, пока не затопил бы, если б не самолет-ракета.

– Борисыч! Борисыч! – опять позвал кто-то.

– Ну, чего?

– Того.