Вавилон и Башня

– Джин, если что, – она протянула Мукнаилу руку. Видимо, издеваясь над ним. Мукнаил, конечно, не мог пожать ее, даже если б хотел. Он сидел, сжимая себя руками. Так, словно был в образе прыжка с парашютом и сейчас летел вниз, приготовившись вовремя раскрыть купол. Тут уж не до рукопожатий.

– Мук… мук… – пытался что-то ответить Мукнаил и невольно, сам не понимая почему, потянулся не к руке Джин, а к ее обкусанной сигарете.

– А… – многозначительно воскликнула новая знакомая. – Ты из этих, из натуралов, что ли?

– Из натуралов, – повторил Мукнаил.

– Ну ладно, тогда потяни, – Джин дала Мукнаилу грязный, изжеванный по краям окурок.

Мукнаил трясущейся рукой кое-как взял его… ни с первого раза, но взял… и потом, потом не знал, что дальше делать. Длинные, красиво подстриженные ногти Мукнаила обволакивала страшная копоть, нежную розовую кожу пропитывал едкий дым. Ну а самое страшное! Он увидел, как с края окурка свисает тонкая, почти невидимая, но все-таки существующая паутинка слюны.

Еще больше Мукнаила удивило его собственное поведение. Он подождал, пока слюна стечет, немного коснулся окурком своей рубашки, чтобы хоть как-то вытереть край, и потом… приставил к губам.

– Д-ы-ы-ш-ш-ш-и-и-и!

«Дыши», – вспомнил Мукнаил совет Асофы, прежде чем она толкнула его с балки.

Он начал дышать и увидел маленький огонек, горящий красным цветом. Не просто красным цветом. А настоящим красным цветом огня! Он выпустил из себя то, что надышал из окурка. Но ничего не произошло…

– В себя, дурень, а не из себя! – закачалась в скрипучем смехе Джин. Видно, это все очень ее веселило.

Мукнаил не сразу понял. Потом вспомнил образ погружения под воду и что надо сначала дуть из себя, а потом, наоборот, в себя. Так он и сделал во второй раз – сильно дунул «от себя». От этого лицо Джин, такое же уродливое, как и все остальное здесь, испещренное глубокими складками и буграми, осветилось в снопе мелких угольков.

– Черт тебя дери, силиконовый бездарь! – ругалась и смеялась она одновременно. – Кури в себя! Дыши! Вдохни! Как тебе еще объяснить…

Мукнаил уже и так понял, просто хотел полностью повторить то, что делал в образе акваланга, чтобы ничего не перепутать: сильно выдохнуть – сильно вдохнуть.

– Вот он! Вот он! Новый житель мегаполиса! А ну, еще в себя дуй! Еще! – подбадривала раздурачившаяся Джин.

Мукнаил ничего не понимал, сидел скрюченный. К тому же с зажатой в зубах дымящейся «грязью». Вообще, он решил, все, что не будет похожим на его обычную жизнь в облаке, называть грязью. Он хотел назвать все это «шершавым», но то, что он испытывал сейчас, не совсем подходило к этому понятию. Хотя бы потому, что, помимо общей шершавости, тут еще все в слизи, пепле, плесени, слякоти и бог знает в чем.

– Вот это наш человек! – с каким-то остервенением выкрикнула Джин и захлопала в ладоши. Ее руки были спрятаны в скукоженные перчатки с обрезанными пальцами, поэтому звук хлопков получился глухим и смазанным.

– Вот и хорошо! – рядом с Мукнаилом показалась Асофа, она спокойно села на спинку мерзкого кресла, к которому он пока не решался даже прикоснуться, и обняла его.

Что-то теплое и тяжелое охватило Мукнаила. Тяжелое, потому что он не мог из этого выбраться. А теплое, потому что почему-то теперь не хотел выбираться. Вместо этого он еще больше скрючился и сжался.

– Вот тебе, – Асофа капнула ему одну каплю из своего маленького пузырька, и Мукнаил сразу забылся. Не пропал куда-то, просто перестал ощущать себя. Он просто был здесь, как будто ничего больше, кроме самого Мукнаила, и не происходило…

– Зачем здесь эта кожа? – спросил Мукнаил, когда очнулся и смог кое-как говорить. – Зачем кожа? – вроде Мукнаил хотел спросить что-то другое, совсем другое… но получилось это. – Зачем здесь это кресло?

– Чтобы сидеть, олух! – Джин широко улыбнулась, Мукнаил увидел целый ряд грязных кривых зубов. Никогда раньше он не видел такие зубы у настоящих людей.

– Зачем кожа на кресле? – опять как будто что-то не то спросил Мукнаил.

– Ээээ… вихрастая! – заскрипела куда-то в темноту Джин. – Да наш младенец уже становится ребенком. Спрашивает всякое «зачем» и «почему», – потом еще громче и скрипучее проорала: – Давай, тащи сюда свою резиновую жопу. Я на эту ахинею отвечать не буду. Прошел инициализацию так прошел. Слышь?

Мукнаил вздрогнул от страшных слов Джин. Что она вообще такое говорит?! Но одновременно чувствовал, что хочет, хочет что-то у нее спрашивать. Но зачем, почему?!

Наконец из темноты появилась Асофа. По сравнению с иссохшей уродливой Джин, казалось, она и правда сделана из резины. «Вот как должен выглядеть настоящий человек!» – подумал Мукнаил, и в этой мысли ему что-то не понравилось. Однако он все равно решил высказать ее. Очень хотелось отомстить мерзкой Джин. Хотя бы за то, что она заставила его курить эту грязную слюнявую сигарету. Хотя вроде бы он сам ее взял… Или нет?