Вавилон и Башня

Будто угадав мысли Мукнаила, Асофа сказала:

– Держись крепче. Пока рано падать.

– Пока… рано… – повторил Мукнаил, хотя и не понял, к чему это она.

– Я буду говорить медленно, разборчиво. Я знаю, ты большую часть жизни провел в облаке и поэтому не можешь без него быстро усваивать.

– Быстро… усваивать… – опять повторил Мукнаил, действительно пока еще мало что усваивающий, тем более быстро.

– Итак, – Асофа села, как Мукнаил, обхватив обеими ногами балку. Только более свободно, не так сильно вцепившись руками. – Здесь мы между зданиями. Понял?

Мукнаил кивнул.

– Мы на балке, которая соединяет эти здания. Понял?

Мукнаил опять кивнул.

– Здесь нас не видят те, кто в облаке. Даже инструкторы. Такое уж здесь место. Понял?

Мукнаил кивнул, но не понял. Почувствовал, что ему становится очень холодно. Только не так, как когда его окатывает холодный водопад или волна в образах. А по-настоящему холодно. С одной стороны, чувство было знакомое, с другой – совсем другое. Не какое-то ободряющее и веселящее, а пронизывающее, словно повсюду вставляют острые холодные спицы.

– Так вот! Здесь они не узнают, о чем мы говорим, – продолжала Асофа. – Я тебе сейчас ничего такого не скажу. Просто скажу, что есть кое-что вне облака.

– Вне облака, – повторил Мукнаил и послушно кивнул.

– Замерз?

– Замерз, – признался Мукнаил.

– Это хорошо, – почему-то обрадовалась она. – Потерпи, скоро будешь лучше соображать.

– Скоро… – опять ничего не понимая, повторил Мукнаил и почувствовал, что внутри у него происходит нечто странное. Как будто одна часть тела стала холодной, а другая, наоборот, горячей. – Одна холодная… другая горячая… – только и смог проговорить он и даже успел подумать, какой бы образ сейчас сконструировал на тему холода и жара, но вспомнил, что конструировать сейчас негде, облако выключено. – Эх-х…

– Да! Да! – оживилась Асофа. – Так и должно быть! Так и должно! Скоро ты почувствуешь, как у тебя внутри начинает формироваться настоящее био, а не этот синтетический компот. Настоящее био может согревать, когда тебе холодно. Это и есть жизнь вне облака.

– Жизнь… вне… облака… – Мукнаил успел услышать только последнюю фразу.

– Да, – спокойно сказала Асофа и, видимо, замерзая сама, начала тереть руки.

Но Мукнаил теперь меньше думал об этом. Он боялся свалиться с балки, представляя, что если здесь так гадко, холодно, мокро, шершаво и склизко, то как же там, на нулевом этаже.

Они посидели еще чуть-чуть, и потом Асофа встала, потянула Мукнаила обратно. Он не мог двигаться. Руки и ноги будто онемели.

Асофа достала из кармана какой-то пузырек, отвинтила крышку, выдавила каплю на посиневшие губы Мукнаила.

И произошло неожиданное. А главное, неожиданно приятное, чего уж он совсем не ожидал сейчас. Едва капля стекла ему за губу, Мукнаил почувствовал, как холод и жар, которые раньше конфликтовали в его теле, теперь соединились, стали каким-то общим теплом. Тепло разрослось, наполнив сначала всю середину живота, а потом и каждую клеточку тела. Он даже почувствовал, что может говорить. И сказал первое, что пришло на ум:

– Так хорошо.

– Да-да, теперь пойдем! – Асофа бесцеремонно вздернула Мукнаила на ноги, и они пошли обратно, в сторону двери.

Асофа еще раз приходила к Мукнаилу. Точнее, приходила Асул, которая оказывалась Асофой, когда Мукнаил отключал облако. Она даже объясняла Мукнаилу, почему, находясь в облаке, скрывается за образом Асул. Но, всякий раз, он, продрогший, измученный ходьбой и страхом, уставший из-за повторяющихся походов на балку, забывал ее объяснение. А в облаке они не могли обмениваться образами об этом, инструкторы следили за Мукнаилом.

В центре облака у него по-прежнему висел половинчатый Розевич – наказание еще действовало. А Жаб, хоть давно и не появлялся, все равно мог в любой момент проверить все, что происходило с Мукнаилом в облаке.

Даже об этом у Мукнаила не оставалось сил подумать. Он возвращался после еженощного похода с Асул-Асофой и не то чтобы ложился, а буквально падал в ложемент, включал массаж с горячим маслом и проваливался куда-то, просыпаясь только к курсу лекций в ИРТ, которые, из-за наказания, включались автоматически.

* * *

Теперь, вместо Розевича, лекции вел профессор Клаца. В противоположность Розевичу, он был рослым и крепким мужчиной, тоже в возрасте, с окладистой седой бородой и аккуратно зализанными назад волосами. Соседство пышной бороды и абсолютно гладких волос, кажется, намазанных какой-то парикмахерской жидкостью, создавало странный образ. Но такими были все профессора ИРТ. Их образы были необычными, если не сказать противоречивыми.

«Интересно, как выглядят профессоры Института Современных Технологий? – задался вопросом Мукнаил. – И есть ли они там вообще?» По понятным причинам, получить ответ он не мог. Если уж Мукнаил в ИРТ, то в ИСТ не попадет, равно как и наоборот. Хотя у Ульма получилось.