Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Коженый родился в 1963 году, а в конце 70-х его родители эмигрировали в ФРГ. Оттуда он уехал учиться в США и в 1989-м стал в Гарварде бакалавром экономики. Вернувшись на родину, основал несколько так называемых Гарвардских инвестиционных фондов (разумеется, никакого легального отношения к Гарварду не имевших) и, обещая десятикратную прибыль, получил в свое распоряжение больше миллиона купонных книжек; в какой-то момент он контролировал 15% чешского фондового рынка. При этом сотни миллионов долларов успешно выводились Коженым в офшоры. А общий вывоз капитала из страны составил десятки миллиардов крон328. В 1994 году Коженый покинул Прагу и перебрался жить на Багамские острова, в 1995 году за деньги приобрел гражданство Ирландии. Уже в XXI веке ордера на его арест выдавали Чехия и США, по одному из ордеров его даже арестовывали, но в конечном счете суд выдавать его отказался. В 90-х Коженый успел засветиться в Азербайджане, где через его компании проходили деньги западных инвесторов, заинтересованных в приватизации местных нефтяных и газовых активов. Основная часть приватизации была свернута правительством, но деньги инвесторов Коженый уже переправил на Багамы. Сам он публично призывал Гейдара Алиева и его сына, нынешнего президента Ильхама Алиева, выполнить свои обещания, данные в том числе и ему лично. Отец и сын Алиевы через подконтрольную им прессу заявили, что никогда лично с чешским финансистом не встречались.

Самый богатый человек Чехии Петр Келлнер (в конце 2018 года Forbes оценивал его состояние в 13,1 млрд долларов, с ним Келлнер мог бы войти в десятку русского «Форбса») основал свой приватизационный фонд при финансовой поддержке бывших коммунистических функционеров Штепана Поповича и Ярослава Пржероста – эти двое и в наши дни остаются одними из крупнейших производителей стекла в Чехии и во всей Европе. Приватизация Келлнером страховой компании Česká pojišťovna во многом была обязана его дружбе с министром финансов в правительстве Вацлава Клауса Иваном Кочарником, который после отставки стал работать у Келлнера. Обладатель второго по размеру состояния страны, нынешний премьер-министр Чехии Андрей Бабиш, был сыном крупного чиновника коммунистической эпохи и сам с 80-х годов подвизался в системе внешней торговли.

Купонная приватизация значительно подпортила имидж экономических реформ в стране, хотя Вацлав Клаус и заявлял впоследствии, что нападки на нее несправедливы, а роль «купоновки» во всем процессе приватизации преувеличена. По его подсчетам, общий объем купонной приватизации составил 300 миллиардов крон, тогда как объем продаж предприятий иностранцам – 400 миллиардов329.

Основная волна приватизации не захватила банковскую сферу. Банки будут приватизированы уже в конце 90-х годов правительством Милоша Земана.

«В рассуждениях Клауса, как он сам позже признался, в то время главную роль играла не экономика, а политика. Клаус боялся, что если сразу приватизировать банки, они попадут в руки бескомпромиссным зарубежным владельцам, которые не будут предоставлять кредиты каждому, кто попросит, что в это время и происходило, и, таким образом, экономическая активность упадет, возникнет безработица, и он потеряет избирателей. Такие рассуждения полностью понятны. Но все-таки я считаю, что приватизация банков пришла слишком поздно. И для правого правительства является позором, что приватизацию банков наконец провели социалисты», – говорит Томаш Ежек330.

И еще о связи чешской купонной и российской ваучерной приватизаций. Слово Душану Тржиске: «Я согласен, что в России мы серьезно вдохновили группу правительственных экономистов, объединенных вокруг Егора Гайдара <…> Их ваучерная приватизация была, конечно, проведена довольно своеобразно, но тем не менее считать ее результат провальным может лишь тот, кто все еще не осознал размеров решавшейся проблемы»331.

Вацлав Гавел в это время занимался вопросами экономики сравнительно мало, и именно это впоследствии позволило Вацлаву Клаусу обвинять президента в «левачестве» и неприязни к рыночной экономике. Чешско-американский экономист Ян Швейнар вспоминает, что Гавел действительно поначалу «не доверял рынку»332. «Вопреки неустанному чтению и самообразованию он, как и большинство из нас, не только не знал основ экономической теории, вместо которых нас насильно кормили причудливой смесью марксистской пропаганды и диалектической софистики, именуемой политической экономией, но также имел лишь отдаленное представление о том, как функционирует настоящая экономика», – пишет и Михаэль Жантовский333. Это мнение пытается опровергнуть экономист Мирослав Замечник: «Утверждать, что Гавел не работал над переходом к рыночной экономике, что он был сторонником третьего пути, – это незнание фактов и неблагодарность»334.

В более поздних текстах и выступлениях Гавела можно обнаружить весьма серьезную критику купонной приватизации, хотя в 1991 году он тоже купил купоновую книжку, а купоны свои вложил в инвестиционный фонд.