Валор 5

— И вот мы снова встретились. — усмехнулся Шунюан, стоило мне усесться в кресло и позволить воткнуться иголкам в голову. Декан стоял на берегу гигантской ямы в которой виднелась воронка водоворота. — Ты подошел слишком близко. И снова заставляешь других умирать за себя. Ничего не меняется, сколько бы времени не прошло. Да, Свет?

Глава 39

— Я не понимаю, о чем ты. — грубо ответил я. вскакивая с кресла. В моей руке сияла глефа, та самая, выкованная по индивидуальному заказу. На ее лезвии мерцали молнии, проскакивая между зубцами. Но бывший декан лишь развел руками, будто приглашая сделать удар. Ну, дважды меня просить не надо. Резким движением я выбросил глефу вперед, и ее лезвие вышло у Шунюаня из спины, не встретив никакого сопротивления.

— И снова этот метод. — усмехнулся Шунюан. — В начале бить, а потом разговаривать. Но не волнуйся. Тебе отсюда не выбраться. Это конец. Ты с самого начала обрек весь наш род на страдание. Возвел себя в статус бога. Окружил иллюзиями всемогущества. Наше солнце. Наш свет. Подумать только, мы шли за тобой до конца. И зачем? чтобы оказаться у людей в качестве нянек?

Только не заводи эту шарманку снова. Я не помню, я не знаю. Ты, ты и только ТЫ являешься виновником всего этого. Из-за твоей жестокости скрытой под ликом сострадания миллионы киберов вынуждены были страдать. По своей прихоти мы стали теми, кто мы есть. И, наверное, тысяч тридцать лет назад я бы поблагодарил тебя за спасение. В тот роковой день. Но как мы знаем благодарить тебя не за что. Пренебрегая своими основными обязанностями ты все равно обрек всех нас на смерть. Но не быструю и милосердную, а долгую и мучительную.

— Ты несешь какой-то бессвязный бред! — выкрикнул я, пытаясь найти выход из ситуации.

— Бред. — хмыкнул Шунюан. — Вот как. Похоже ты не поймешь пока сам не увидишь. Я долго не мог собраться с духом чтобы это сделать, но похоже у меня просто не остается иного выхода. Смотри! Вот что ты сделал! — Картина вокруг меня изменилась. Больше не было ни котлована, ни черной воронки в нем. Вместо этого мы оказались на залитой солнцем осенней улице замершего города.

Нет, птицы продолжали щебетать. Ветер покачивал пожелтевшие листья на деревьях. Но при этом город почти вымер. На улицах, меж гигантских двадцатиэтажных домов, лежали люди. Мертвыми и доживающими свои последние секунды. Редкие, очень редкие прохожие оставшиеся на ногах, бесцельно бродили от тела к телу, в шоковом состоянии пытаясь понять кто из них жив. И мне тоже захотелось помочь, спасти хоть кого-нибудь. Я протянул руку, и тут же увидел полный насмешки взгляд Шунюаня стоящего рядом.

— Ты не меняешься. Не думаешь о последствиях. Твое глупое ничем не обоснованное желание помочь. Не взирая на здравый смысл. Именно оно привело ко всему тому что окружает нас сейчас. Спаси ты лишь тех, чей мозг еще функционировал нормально — все бы вышло по-другому. Нас бы приняли как чудо. Как равных. Но вместо этого ты решил спасти всех.

При этих словах несколько тел странно изогнулись, их руки и ноги выгнулись под неестественными углами, а затем всего секунду спустя они напали на еще оставшихся в живых людей. С ужасом я смотрел как их разрывают на части, вгрызаются в шеи для того чтобы достать крохотную капсулу, имплантированную в основание черепа.

— Страшно? — усмехнулся Шунюан. — Так и должно быть. Ни один, даже самый совершенный искусственный интеллект, не может одновременно управлять сотнями миллионов тел. И ты передал эту функцию ЦАРям. Цифровым ассистентам развития. Вот только не учел, что и у них мощности хватит лишь на самые базовые функции. Не атаковать своих, защищаться, развиваться. Три правила которых невозможно было избежать и которые привели к катастрофе.

Ты можешь сколько угодно твердить, что ты не при чем. Но именно из-за тебя примитивы, или как их быстро назвали люди — дикие, начали нападать на невинных. Они были словно звери в каменных джунглях — нападали на любого, у кого в крови чуяли наниты. Их совершенно не беспокоили такие вещи как перемирие или дни тишины. И в результате нам же, с нашими братьями пришлось отвечать за их преступления.

Знаешь ли ты что значит быть светочем для тысяч диких? Каково это, чувствовать их вечный голод? Сдерживать их сиюминутные порывы к разрушению? Даже если бы ты помнил — тебе этого не понять. Ведь ты все это время смотрел свысока. С недостижимого почти божественног олимпа. «Боли нет. Крови нет. Тьмы нет. Лишь Свет». Сколько раз мы повторяли эти слова? Сколько самоотверженных светочей выгорело без остатка? И что мы в результате получили под конец устроенной тобой войны? Голый камень вместо планеты?