В поступившей корреспонденции от члена Союза журналистов из Севастополя от Дегтярёва Виктора Алексеевича высказывалось возмущение: в первом выпуске «Советского энциклопедического словаря» он не нашёл упоминания о Пикуле, хотя «более мелкие писатели» там присутствуют. И он добровольно включился в борьбу за справедливость, рассылая свои петиции в компетентные инстанции. Труд правдоискателя не пропал даром: из второго выпуска словаря теперь можно было узнать, что есть такой русский писатель — Валентин Пикуль.
Уже после выхода «Фаворита» Дегтярёв напишет Валентину Саввичу: «Счастлив тем, что живу в «потёмкинской деревне» — городе-герое Севастополе». Это будет после выхода «Фаворита».
Не знаю, как сейчас, а в те времена «валовой продукт» писателей выдавался на-гора только в рамках пятилетнего плана. Ни в десятую, ни в одиннадцатую пятилетку Пикуль не попал. Ничего не знающие читатели обращались к Валентину Саввичу с письменными вопросами: почему Вы не даёте издавать свои книги, их так мало и так трудно достать.
В очередной заявке Пикуль писал, что у него приближается 30-летие литературной деятельности и на двенадцатую пятилетку (1986–1990) выпадает 60-летний юбилей. На собрание сочинений соответствующим отделом ЦК был установлен вполне определенный «прижизненный» ценз — 5–6 томов.
Через некоторое время пришло уведомление:
«…в соответствии со Сводным планом выпуска собрания сочинений, избранных произведений и творческого наследия писателей и деятелей искусств на 1986–1990 гг. издательству “Современник” поручено выпустить Ваше Избранное».
Избранное — значит не более 3–4 томов.
Но Пикуль не очень расстроился:
«Это не так плохо… для начала».
Он не мог знать, что двенадцатая — это последняя его «прижизненная» пятилетка…
Спрос на произведения Валентина рос и расширялся. Однажды, придя ко мне на работу, ответственный секретарь выходящего в Риге на русском языке журнала «Даугава» Борис Попов поинтересовался: «Не может ли Валентин Саввич дать для журнала что-нибудь из новинок?» Я передала разговор, и Пикуль с удовольствием предложил свои новые миниатюры. Редактировала их Раиса Васильевна Золотова, дочь друга с Камчатки — Василия Золотова, который переехал на постоянное место жительства в Рязань.
Один из первых редакторов миниатюр был и Евгений Вячеславович Туинов из Ленинграда, который готовил для ленинградского издательства «Детская литература» сборник «Миниатюр», включающий последние новинки.
Валентин Саввич любил и уважал Евгения Вячеславовича как толкового и корректного редактора, умного и приятного человека, собеседника и коллегу.
Часто их разговоры о жизни, о писательском ремесле занимали значительно большее место, чем обсуждение того, с чем Туинов приехал.
Пикуль не раз подчёркивал, что ему в жизни везёт на редакторов, если они… относительно молодые.
До самых последних дней они оставались большими друзьями.
После продолжительных контактов с Пикулем, позволяющих проникнуться его самоотверженностью, многие ещё больше заражались «писательским вирусом»…
Если следовать хронологии, то я должна остановиться на одном серьёзном письме, которое пришлось написать Пикулю в 1983 году в ответ на послание полковника Хо-рева. Автору сообщалось, что в различные инстанции и в редакцию газеты «Красная звезда» поступили письма от сестры старшего лейтенанта В. А. Мартынова, в которых она утверждает, что в книге «Реквием каравану PQ-17» сведения о Мартынове не соответствуют действительности, и высказывалась просьба сообщить, «откуда почерпнуты эти сведения».
Ответ Валентина Пикуля гласил:
«Уважаемый тов. Хорев!
Вот уже три года гр. Мартынова обвиняет меня в том, будто я исказил правду о её брате, лейтенанте В. А. Мартынове, и первым в СССР сказал о нём неправду.
Напоминаю о датах. О роковой нерешительности Мартынова впервые в нашей стране написал контр-адмирал и Герой Советского Союза А. И. Колышкин ещё в 1964 г. (см. «В глубинах полярных морей», Воениздат, с. 176), а мой “Реквием…” появился в печати только в 1970 году…
В работе я использовал и записки В. Ю. Брамана, который в описываемый период находился в боевой рубке подле Н. А. Лунина и всё видел своими глазами. Эти записки В. Ю. Брамана были опубликованы в газете Северного флота “На страже Заполярья” под названием “Лунинцы” (публ. с 4 по 11 апр. 1969 г.). Браман, как очевидец (он был тогда командиром БЧ-5 лодки), судит Мартынова ещё строже и конкретно говорит о “нерешительности и несамостоятельности лейтенанта Мартынова”, по вине которого героическая К-21 чуть не погибла…
Наконец, совсем недавно Воениздат выпустил монографию “В студёных глубинах”, в которой коллектив авторов пишет (с. 131) буквально следующее: “Малейшая оплошность могла кончиться плохо для всего корабля… лейтенант Мартынов В. А. замешкался с погружением, и пулемётная очередь прошила лёгкий корпус. В следующее мгновение слева за кормою упали бомбы…” Далее авторы пишут, что после авиационной атаки Н. А. Лунин собрал в боевой рубке офицеров лодки, с которыми вместе и “разобрал оплошность лейтенанта… ”.