Читаем Валентин Пикуль полностью

Редактирование рукописи шло «с переменным успехом». Мы, женщины, в таких делах более пристрастны и дотошны. Слобожан на слово не верила: любые сомнения Пикулю приходилось подтверждать документально. Он лазил по полкам, доставал нужные книги, показывал, объяснял.

После отъезда редактора Валентин Саввич, руководствуясь рецензией Лимонова и телефонными обменами мнениями с ним, вносил коррективы во второй том «Фаворита». Его пометки на первом и втором экземпляре рукописи я переносила на две остальные.

Откорректировав второй том, Валентин Саввич увлёкся чтением. Читал всё, что попадалось, об итальянском фашизме: «Красная палатка» Нобиле, «Фашизм и рабочее движение в Италии» Лопухова, «Беседуя с Тольятти» Феррара, «Итальянский фашизм» Филатова. Это закладывался фундамент под книгу о Сталинграде.

Незадолго до Нового года, 29 декабря, вновь приехала Инна Ивановна Слобожан. На повестке дня — редактирование второго тома. Оно закончилось в следующем году. А новогодний праздник мы втроём отправились встречать к Маховым. Дома Пикуль обнаружил потерю — в гостях забыл пиджак. Евгений Николаевич с улыбкой признался позже, что видел, но промолчал по поводу забывчивости Валентина Саввича, желая оставить эту «реликвию» себе на память.

Это был первый на моих глазах Новый год, который Пикуль встречал не за своим рабочим столом…

Итоги изданий уходящего года давали повод для удовлетворения. Их было много, но особенно порадовало писателя армянское издательство «Советокан грох», выпустив книгу «Баязет» на армянском языке.

По официальным и неофициальным каналам просачивалась информация о предстоящем выходе «Фаворита». Читающие люди жили ожиданием интригующей своим названием книги.

Книги Валентина Пикуля…

Поэтому интриговало не только название…

<p><emphasis>Глава девятая. </emphasis>Год «Фаворита»</p><p>Друзья и помощники «Фаворита»</p>

С первых часов нового года продолжилась напряжённая работа над рукописью по «снятию» редакторских замечаний, для подсчета количества которых наиболее полно подходит не совсем литературное слово — уйма.

Кропотливый труд занял целую неделю, после чего удовлетворённая чувством исполненного долга Инна Ивановна отправилась к родным пенатам, чтобы передать материалы на следующую ступень технологической лесенки, ведущей книгу к читателям.

Валентин Саввич тоже с облегчением вздохнул. Закончен важный и практически завершающий этап. Всё главное, что зависело от него как от автора, он выполнил. А остальное — по ходу дела.

«Вздох облегчения» — понятие относительное, только на словах имеющее причастность к некоей лёгкости. Чаще это вздох смертельно уставшего, измотанного тяжёлой, но только что законченной работой человека.

Усталость вышла на поверхность, наложив заметные мазки не только на лицо и глаза, но и на всё настроение Пикуля. У меня даже не поворачивался язык, чтобы напомнить ему, что в редакции ждут доработанный «Париж на три часа».

Вскоре к Валентину Саввичу по делам всё того же «Фаворита» приехал художественный редактор Борис Гаврилович Смирнов — заведующий отделом оформления Лениздата. Он привёз на подпись графические работы художника Г. П. Фильчакова, предназначенные для оформления двухтомника.

Приверженец классического направления в искусстве, Валентин не был в восторге от увиденных работ. Ему не импонировал новый модернистский стиль оформления, контрастирующий со стариной повествования.

Пикуль протестовал.

— Давайте я сам нарисую, — в запальчивости говорил он.

Но речь идёт не о какой-то мальчишеской запальчивости. О художественных если не талантах, то мастерских навыках Пикуля мне ещё нужно будет рассказать. Здесь же мне хотелось только донести мысль: каждый должен делать то, что лучше всего умеет.

Пикулевский пыл был быстро охлаждён; если переделывать, то выход книги в свет задержится не менее чем на полгода.

И Валентину Саввичу пришлось уступить. Впрочем, он отлично понимал цену такой уступки. Оформление книги связано не только с искусством, но в не меньшей степени с коммерцией. И в конечном счёте, какая разница, какими ленточками и бантиками она украшена? Её будут расхватывать с прилавков прежде всего потому, что на обложке будет написано знакомое — Валентин Пикуль и ещё не знакомое — «Фаворит».

Принятое решение не отодвигало сроков выпуска книги. Это было единственным его достоинством…

В двадцатых числах января у Валентина Саввича состоялась первая очная встреча с уже хорошо известным по рецензиям Юрием Александровичем Лимоновым.

Восхищённый библиотекой гость медленно ходил вдоль полок-стеллажей, рассматривая книги. Некоторые трогал, гладил по корешкам, и казалось, что руки его — в белых перчатках.

В разговорах они легко находили общий язык. В своих взглядах по большинству вопросов оба историка были единодушны, и только в образе Пугачёва у них имелись разночтения.

Причисление Пикуля к историкам сделано не мною, а Ю. Лимоновым. Расскажу об одной поездке, которая запомнилась Юрию Александровичу, наверное, не меньше, чем нам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии