Валентин Пикуль

Непосредственный контакт с рационализмом западной этики взаимоотношений между людьми вызывал удивление и восхищение Пикуля.

Не встречал ещё Валентин Саввич в своей жизни такого, чтобы издатель перед началом делового разговора вместо голословных заверений предоставлял адреса и телефоны авторитетов, у которых можно получить подтверждение его деловой и моральной добропорядочности.

Удивляли даже мелочи, привычные для делового человека, дорожащего своим временем и страхующим себя от случайностей.

«Не удивляйтесь, — писал в одном из первых писем Эйльбронн, — если получите от меня два одинаковых письма. Для надёжности я их всегда дублирую».

В первых письмах переводчик задавал автору много вопросов, делился сомнениями по конкретным эпизодам, но заканчивал неизменной надеждой на личную встречу или в Союзе, или в Париже.

«Мы с женой были бы очень счастливы принять Вас у нас в Париже, — приглашал Эйльбронн. — Мы имеем отдельную квартиру, где Вы можете жить совсем удобно и свободно (и бесплатно!). Вам будет возможность познакомиться с Бульварами, Тюильри и полем сражения войны 1870 года, то есть посетить те места, где жили, боролись и умирали герои Ваших книг».

Когда же пришло заманчивое предложение приурочить свой визит в Париж к открытию выставки Эдуарда Мане, Пикуль не устоял.

— Всё, решено… Готовься… Хоть раз в жизни надо решиться… на Париж. — Его речитатив был адресован мне.

Но, как поётся в песне: «Были сборы недолги».

Наш красивый миф, ударившись о власть политической бюрократии, рассыпался в пыль.

После длительных искусных и изобретательных чиновничьих отписок и выкрутасов вокруг и около конкретного вопроса по требованию правдоискателя была обнажена истина: Пикуль — «невыездной»!

Высказав в пустой эфир все свои мысли о советской власти и написав благодарное письмо Эйльбронну, Валентин Саввич сел за стол и, не вставая, почти сутки находился в…. Париже, медленно перелистывая и вдумчиво просматривая все имеющиеся в его библиотеке альбомы картин Эдуарда Мане.

На этом и закончилось путешествие Пикуля во Францию… Короткое путешествие… Всего в пять альбомов…

Спустя некоторое время Макс Эйльбронн, как и обещал, прислал Пикулю в подарок книгу Эрнеста Доде «Генерал Моро», изданную во Франции в 1909 году, естественно, на французском языке.

Любопытная деталь: в личной библиотеке Пикуля имелся перевод её на русский язык, опубликованный в российской периодике в…. том же 1909 году. Вот так работала отечественная печать в те далёкие времена, именуемые нами «до 1913 года».

Не привыкший оставаться в долгу, Пикуль засуетился: не так уж часто приходилось ему выбирать подарок президенту комплекса универмагов.

Этот непростой вопрос, в конце концов, замкнулся на мне.

На работе, разбирая только что полученную почту, я поделилась нашими проблемами с другом Валентина Саввича Юрием Даниловичем Вовком. Из распечатанного мною конверта с французскими марками и штемпелями на стол упала маленькая фотография.

— Это он? — спросил Юрий Данилович.

Получив моё подтверждение, он недолго, но внимательно рассматривал незнакомое лицо и затем предложил:

— А давайте я сделаю его портрет, инкрустированный деревом.

Мне нет необходимости петь дифирамбы искусству мастера и его работе. Я просто продолжу рассказ.

Довольно большую и потому тяжелую лакированную доску с портретом Эйльбронна, выполненным художественным стилем — интарсия, на почте не принимали. Необходимо было представить разрешение на вывоз её из страны.

После многочисленных безрезультатных скитаний «по инстанциям», (мои отчёты о которых приводили Пикуля в бешенство), наконец, я попала к экспертам Министерства культуры.

— Портрет переводчика Макса Эйльбронна. Подарок от писателя Валентина Пикуля. Автор — художник Юрий Вовк, — представила я картину экспертам.

Внимательный осмотр родил резюме:

— Это произведение искусства, представляющее огромную ценность. Место ему в музее. Вывозу не подлежит.

Я пошла, как говорится, ва-банк:

— Если представляет огромную ценность — оцените. Если место ему в музее — берите для музея, я отдам в несколько раз дешевле назначенной вами суммы.

Эксперты удалились на совещание.

Через некоторое время мне вынесли разрешение на вывоз, которое сопровождалось ворчливыми замечаниями: «Секреты лака утекают за кордон».

Картину на почте не брали… Не проходила по формату… Нет упаковки…

Мастер прикладного искусства, автор картины Юрий Данилович Вовк сам одел свое творение в упаковку («в экспортном исполнении»), и подарок отправился адресату.

В восторженном письме благодарный Эйльбронн подробно описывал, как все многочисленные друзья, собравшиеся посмотреть присланный из Советского Союза подарок, оценили уникальную работу неподдельным изумлением.

По крайней мере по письму выходит, что неизвестный во Франции Вовк… восхитил Париж.

Но более широкая парижская пресса в это время говорила о Пикуле.