Ваксберг А.И. Моя жизнь в жизни. В двух томах. Том 2

Я принял решение: опубликовать свой репортаж под псевдонимом. На этот раз мне никто его не навязывал. Напротив! Редакция настаивала, чтобы подпись была «настоящей»: ведь именно меня «избрали» на самом верху. Я уперся: единственный способ протеста, на который тогда был способен. «Один день с судьей Бергером» — так назывался репортаж некоего А. Розанова, появившийся в «Литературной газете» 21 сентября 1977 года.

Мне казалось, что с уважаемым судьей больше встретиться не придется. Но — пришлось. Правда, не с ним самим, а с его именем. И в совсем неожиданном контексте. Годы спустя в уголовном деле генерала Калинина — одного из главных исполнителей преступных замыслов щелоковского клана (дело это с грифом «секретно» по-прежнему укрыто в архиве от посторонних глаз) — я прочитал, что Бергеру был предназначен поистине царский подарок, который, разумеется, он не только не получил, но и не имел никакого представления об этом проекте. Думаю, он никогда подарка не взял бы. Но, и это самое главное, вообще не было такого проекта. Был очередной, ставший уже привычным, ловко сработанный трюк, где одним выстрелом убивалось несколько зайцев.

Если судить по бумагам, Щелоков должен был подарить высокому гостю увесистый судейский молоток из белого золота, украшенный художественной резьбой и драгоценными каменьями. Брежневу доложили, что у американского юриста после посещения министра внутренних дел должна остаться о нем хорошая память. Отлично владевший соответствующей терминологией, Брежнев намек понял буквально: по его разумению и вошедшим в привычку обычаям хорошей памяти способствует лучше всего ценный подарок. Окружение Щелокова, во-первых, знало, что в Верховном суде Соединенных Штатов несколько иные обычаи и нравы, во-вторых же, не видело надобности так щедро швыряться деньгами: как-никак на подарок запланировали двадцать тысяч рублей. Кто еще помнит старые цены, знает, что это такое…

У меня нет сведений, осел ли «подарок судье Бергеру» в карманах щелоковской команды, — деньгами или натурой, но то, что он не растворился в воздухе, об этом можно судить с большой степенью вероятности: по бумагам золотой молоток был вручен, а вручен он, однако же, не был.

Ловкий этот маневр пришелся по вкусу министру и его окружению. Когда два года спустя готовился визит Густава Гусака, Юрий Чурбанов (заместитель Щелокова и муж Галины Брежневой), ожидавший чехословацкий орден, провел решение коллегии министерства одарить президента братской страны золотыми часами из государственного хранилища национальных сокровищ. Гусак ценился меньше, чем верховный судья США, — на него отпустили всего четыре с половиной тысячи рублей. Не Бог весть какая сумма, но и она не валяется. Деньги эти значатся потраченными, а подарок — врученным. Уж в этом хотя бы Гусак был неповинен, он, как и Бергер, даже не знал, в какой паутине запутано его имя.

Впрочем, эта история не столь таинственна, как история с судейским золотым молоточком. Часы нашлись! Сначала их прикарманил сам министр, а потом, все умно рассчитав, подарил их ближайшему другу — товарищу Брежневу — по случаю радостного для всей страны события: дня рождения обожаемого генсека.

Чего стоит в сравнении с этой щедростью невинная шалость, которую позволил себе министр, побывав на выставке ювелирных изделий? Ему приглянулся серебряный винный сервиз — набор бокалов, изготовленных искусными мастерами дагестанской чеканки. В официальных бумагах министерская воля отразилась так: «Приобретено у дирекции выставки для вручения подарка министру внутренних дел Анголы». Пьет ли — теперь уже бывший — ангольский министр до сих пор из тех прекрасных бокалов, — этого я не знаю.

Все же самой трогательной и сентиментальной показалась мне другая деталь. Жена министра обожала цветы — и регулярно их получала. В министерских отчетах они проходили как венки к мавзолею Владимира Ильича. Согласимся: министерским товарищам в юморе не откажешь.

Однажды я пришел к Щелокову по конкретному делу — с просьбой содействовать раскрытию одного преступления, которое по причине, мне тогда не понятной, оказалось для его подчиненных слишком крепким орешком. (Теперь-то я знаю, почему следствие вдруг тормознуло: оно неожиданно вышло на людей, очень близких министру. Вышло — и выходу этому само ужаснулось.) После визита Бергера прошло уже года два. Но он вдруг вспомнил.

— А что это вы тогда?.. Интервью — анонимно. Репортаж об американском судье — под псевдонимом. Постеснялись? Заскромничали? А может быть, возомнили? Министры приходят и ухолят… Не захотели пачкать себя именем какого-то Щелокова? — Он улыбнулся, но шуткой не пахло. Пахло чем-то другим. — Ну и зря. Вот сейчас бы вам пригодилось. — Выдержал паузу. — Ладно, я незлопамятный. — Взглянул исподолобья. — Расслабьтесь, расслабьтесь, я же шучу.