В свой смертный час

Над ним склонилось худое лицо Витьки Карасева. Веселая ухмылочка играла на этом лице. Андриевский видел, что это необычная, неискренняя ухмылочка, но он понимал теперь ее причину, и даже эта неискренность казалась ему вполне уместной, хотя и немного смешной.

— Полегчало? — спросил Карасев. — Может, водички полакаешь?

— Не, — сказал, улыбаясь, Андриевский. — Спасибо, Витя.

— Вода, она полезная, — сказал Карасев. — Ведро воды заменяет сто грамм масла… — Витька стоял на коленях у самой его головы. Он посмотрел в сторону санитарной машины и сказал потише: — А может, ханжи хлебнешь? А, командир? Для поднятия самурайского духа?

Андриевский не стал ничего отвечать, только улыбнулся Витьке и увидел, что с другой стороны над ним склоняется голова Чигринца. Тот стоял над его животом, уперев ладони в свои колени.

— Ну, чего вы пристал к больному человеку, — строго сказал Чигринец Карасеву. — Отойдить от него…

— А ты, Женя, почему не выполнил мой приказ? — спросил Андриевский у Чигринца. — Я еще тебе роту не сдавал…

— Какой приказ?

— Я тебе приказал за мной сюда не ехать. Ты почему здесь?

— А вы лежить, — строго сказал Чигринец. — Вы лежить… Вам разговаривать не положено.

— «Лежить, лежить», — сказал, улыбаясь, Андриевский. — Так и не научил я тебя правильно по-русски выражаться. Как ты ротой командовать будешь?

— Вы лежить, — еще строже сказал Чигринец.

— Чего вы все надо мной командовать стали? — спросил Борис. — Лежи, лежи… Я и так лежу. Ты мне скажи: будешь принимать роту?

— Это можно, — серьезно сказал Чигринец.

— Только передавать тебе нечего. Ничего от роты не осталось.

— Три машины осталось, — сказал Чигринец.

— Никого нет. Гоготадзе нет, Кольки нет, Хмельницкого нет…

— Это ничего, — сказал Чигринец. — Новое пополнение получим…

— Ну, гляди, в общем, Женя, — сказал Андриевский. — Я на тебя надеюсь. Вернусь из госпиталя, чтобы мне порядок был. Ясно?

Он отвел глаза от Чигринца и посмотрел на всех остальных. Они стояли вокруг него и внимательно слушали разговор. Но стоило им увидеть, что командир смотрит на них, как они сразу заулыбались, изобразили на своих лицах, что ничего такого не происходит, все в порядке и не о чем грустить. Чтобы оправдать их веселость, Андриевский тоже улыбнулся и сказал:

— Грузите апельсины бочками. Командовать парадом буду я, о чем я своевременно оповестил вас телеграммой…

После этих слов они охотно и совсем облегченно засмеялись во весь голос, задвигались, и Борис увидел за их спинами немного поодаль еще одного человека. Это был автоматчик из Удмуртии. Андриевский удивился, увидя его здесь, и крикнул:

— Здорово, солдат! А ты как сюда попал?

Ребята расступились, и все поглядели на автоматчика, которого до этого как бы не замечали. А тот смотрел Борису в лицо, не отрывая взгляда, и молчал.

— Попросился у меня подвезти в медсанвзвод, — сказал Чигринец.

— А тебя куда зацепило? — спросил Андриевский. — В руку, что ли?

Автоматчик не ответил, продолжая смотреть на него своими светлыми, недвигающимися, безразличными глазами.

— Перевязку-то тебе сделали? — спросил Борис.

— Мне перевязка без надобности, — сказал солдат.

Андриевского сначала удивили его слова, а потом он вдруг понял, что автоматчик вовсе не ранен и приехал сюда только для того, чтобы повидать его, Бориса.

— Ты давай подходи поближе, — сказал он. — Мы с тобой, солдат, сегодня неплохо повоевали…

Солдат сделал шаг вперед и снова остановился. Он спокойно молчал и смотрел на Андриевского все тем же безразличным взглядом.

— А меня вот маленько зацепило, — сказал Борис. — Бывают в жизни злые шутки…

— Война, парень, шутить не любит, — сказал медленно солдат.

Он говорил уверенно, даже внушительно, как никогда раньше не говорил с Андриевским. Его слова как-то сразу разрушили все ненатуральное, фальшивое, что только что окружало лежащего на брезенте Бориса, все почувствовали это, и наступила странная покойная тишина.

— Ты сам женатый будешь? — спросил не спеша автоматчик.

— Женатый, — серьезно ответил Андриевский.

— Так, — задумчиво продолжал автоматчик. — И дети есть?

— Детей нету, — сказал Борис.

Этот разговор был неожиданно приятен ему, успокаивал его и одновременно вызывал какую-то смутную тревогу.

— Нету детей, — повторил за ним автоматчик. — Ну ты, парень, все же не страшись.

— Я не страшусь…

— То-то, не страшусь, — сказал автоматчик. — Да и как не страшиться. Однако, может, и не помрешь еще… Парень ты молодой, костистый. Может, и не помрешь…

Что-то коротко укололо Бориса в сердце, он хватил воздух ртом и услышал, как Витька Карасев закричал неуверенно и зло:

— Закаркал старый ворон!

— Чего там ворон, — спокойно откликнулся солдат, не глядя на Витьку. — Молодой ты еще на меня орать. А человека обманывать тоже нельзя. Может, у него какое распоряжение вылупится. Насчет дальнейшего продвижения остальной жизни… И сам он должен быть готовый…

— К чему готовый? — тихо спросил Андриевский.

Солдат немного помолчал, потом спокойно сказал:

— Который человек про смерть не успел подумать, тому жизнь остается без всякого разумения. А ты, парень, не страшись. Может, и не помрешь…